Спецнабор: история, значение. Вар.1804

История развития ракетной техники в СССР, создания и постановки на боевое дежурство стратегических ракет и средств противоракетной обороны, длительное время была глубоко закрытой, засекреченной. Сейчас, когда запреты сняты, появляется множество публикаций и телевизионных передач на эту тему. Но, как правило, они создаются для того, чтобы привлечь больше читателей и телезрителей, строятся на каких-то сенсационных случаях, иногда действительно имевших место, а то и надуманных. Сопровождаются такими же надуманными, далёкими от исторической правды, комментариями.

Но как бы ни менялись оценки прошлого, нельзя не признать, что в условиях холодной войны важнейшим сдерживающим фактором, не позволившим ей перейти в войну «горячую», явилось создание в Советском Союзе мощного ракетно-ядерного потенциала. Никто не может (и не сможет) также снизить общепризнанную роль нашей страны в овладении человечеством космическими технологиями.

В предлагаемом труде делается попытка рассказать об одной не очень известной, но сыгравшей очень важную роль странице истории разработки, испытаний и постановки на боевое дежурство первых советских баллистических и зенитных ракет, истории космических пусков – от 4 октября 1957 года до наших дней. Речь идёт об истории так называемого «спецнабора». Такое название получили 900 студентов лучших технических ВУЗов страны призванных в 1953 году на военную службу для того, чтобы удовлетворить потребность Вооружённых Сил в специалистах в области создаваемого новейшего вооружения – ракет.

Данный исторический очерк и всё, чем он дополняется, имеют целью сохранить для потомков правду об этом нестандартном решении и роли которую сыграл спецнабор в создании стратегических ракет, обеспечении прорыва нашей страны в космос, оснащении войск ПВО зенитными ракетами.

Над созданием его трудились непосредственные «герои» повествования, пытавшиеся в максимально возможной степени опираться на подлинные документы и судьбы своих собратьев-студентов, поневоле ставших офицерами.

1945-й год. Вторая мировая война закончилась полным разгромом и безоговорочной капитуляцией фашистской Германии. Можно было ожидать, что в мире наконец-то воцарится мир и спокойствие. Но этого не произошло.

Уже в конце войны между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции – США и Великобританией с одной стороны и Советским Союзом с другой возникли напряжённые отношения, быстро переросшие в так называемую «холодную войну». Зарождалась новая, беспрецедентная гонка вооружений.

В этих условиях важнейшую роль играло создание новейших видов вооружения, которые во многом революционизировали прежние представления о стратегии и тактике будущих возможных войн. Это в первую очередь, ядерное оружие и баллистические ракеты.

Баллистические ракеты с достаточно большой дальностью стрельбы (300 км.) впервые были созданы и нашли реальное боевое применение в фашистской Германии (ракета «ФАУ-2»). Военным и техническим специалистам в США и СССР было очевидно, что этот вид вооружения чрезвычайно перспективен и при дальнейшем совершенствовании и развитии сможет играть решающую роль в военном противостоянии. Поэтому в конце войны специальные группы из США и СССР собирали на территории Германии всю сохранившуюся ракетную технику, оборудование для её производства и вывозили немецких специалистов. США удалось вывезти на свою территорию и главного конструктора немецкой ракетной техники Вернера фон Брауна.

Руководство СССР, возглавляемое И.В. Сталиным, понимало, что для того, чтобы не допустить решающего военного превосходства потенциальных противников, необходимо принять все меры к созданию и совершенствованию в СССР баллистических ракет дальнего действия, способных в дальнейшем стать носителями ядерного оружия.

Поэтому уже 13 мая 1946 года было выпущено историческое постановление Совета министров СССР №1017-419сс. Это постановление определило все необходимые меры по созданию в СССР реактивного вооружения.

Создавался Госкомитет из 9 человек во главе с заместителем председателя Совета министров СССР Георгием Максимилиановичем Маленковым. Армию в нём представлял начальник ГАУ Яковлев, КГБ- заместитель Берии Серов. Создавался спецотдел в Госплане СССР во главе с заместителем председателя Госплана.

Была определена производственная кооперация предприятий промышленности с рядом головных организаций (ОКБ-1, возглавляемое С.П. Королёвым, научно-исследовательские и производственные коллективы под руководством В.П. Глушко, В.П. Бармина, Н.А. Пилюгина, В.И. Кузнецова). Всего в кооперацию было включено 24 НИИ и КБ и 90 предприятий промышленности.

В Вооружённых силах для руководства работами было сформировано 4-е Управление Главного Артиллерийского управления, Научно-исследовательский реактивный институт (НИИ-4) и Государственный Центральный полигон (Капустин Яр) для испытаний создаваемых ракет.

Выделялось 70 миллионов марок на работы по освоению опыта немцев, 2 миллиона долларов для покупки оборудования и приборов в США. Вводились новые повышенные оклады и система премирования. Организовывалась переподготовка студентов. Работы предписывалось считать важнейшей государственной задачей. Выделялись финские домики (для размещения специалистов из Германии), продовольственные пайки и автомобили.

Всё это позволило уже 18 октября 1947 года осуществить первый пуск баллистической ракеты с полигона Капустин Яр. Это была ещё немецкая ракета А-4 (ФАУ-2), но уже 17 сентября 1948 года на полигоне Капустин Яр была запущена первая ракета Р-1, собранная на опытном заводе НИИ-88 в подмосковных Подлипках.

Несмотря на очевидность недостатков в конструкции и предложения конструкторов по совершенствованию узлов ракеты, Сталин потребовал, чтобы вначале была воспроизведена точная копия ракеты А-4. Очевидно, это было разумно, так как в противном случае на освоение принципиально новой и чрезвычайно сложной техники наложились бы сложности отработки новых, непроверенных технических решений, да ещё при полном отсутствии опыта таких работ и у изготовителей, и у испытателей.

Ракета Р-1 была копией ракеты А-4, однако абсолютно точной копией она всё же быть не могла, так как изготавливалась не в Германии, а в СССР, из советских материалов, на советском оборудовании и советскими специалистами.

Первый пуск ракеты Р-1 оказался неудачным. Из-за отказа системы управления ракета отклонилась от трассы почти на 50 градусов. Причины неудачи были проанализированы и после принятия необходимых мер уже 10 октября 1948 года состоялся первый успешный пуск.

Всего, в рамках лётно-конструкторских испытаний было пущено 10 ракет в 1948 году и 20 ракет в 1949 году. 30 ноября 1950 г. Ракета Р-1 была сдана на вооружение первого ракетного соединения – 92 Бригады Особого Назначения РВГК,

К проекту создания Р-2 с вдвое увеличенной (по сравнению с Р-1) дальностью полёта С.П. Королёв в НИИ-88 приступил в 1948 году. Лётно-конструкторские испытания начались в сентябре 1949 года на полигоне Капустин Яр и завершились в июле 1951 г.

В октябре 1951 года был разработан проект ракеты Р-5 с дальностью уже 1200 километров. Начиналась работа над ракетами со значительно большей дальностью полёта.

Стремительное развитие ракетной техники, резко возрастающий объём испытаний, развёртывание массового производства баллистических ракет и начало формирования ракетных соединений потребовало значительного количества специалистов в Вооружённых Силах.

В армии остро ощущалась нехватка квалифицированных кадров. Естественно, что воевавшие офицеры отстали в освоении новых знаний, не успевали за бурным развитием техники и технологий. Главные конструкторы и директора заводов испытывали трудности в общении с представителями армии.

Нужны были высококвалифицированные специалисты в НИИ-4, в военные представительства в НИИ, КБ, на заводах. Остро нуждался в офицерах-испытателях ракетный полигон. Нужны были хорошо подготовленные офицеры и в формируемые ракетные бригады.

Николай Алексеевич Пилюгин позже рассказывал, что главные конструкторы обращались с предложениями в высшие органы власти сделать ставку на студентов ведущих институтов страны инженерного профиля.

Возможно, это предложение сыграло какую-то роль, но фактически и не было другого выхода. Количество выпускников академий и небольшого тогда количества высших училищ было совершенно недостаточным.

В результате, 21 января 1953 года было выпущено Постановление СМ СССР № 177-80сс, которым предписывалось призвать в Вооруженные Силы 900 студентов пятых курсов ведущих высших учебных заведений технического профиля и направить их в Артиллерийскую инженерную академию имени Ф.Э. Дзержинского для дополнительного обучения.

В развитие этого постановления была выпущена директива Военного министра (№ 45164сс). Вербовщики с мандатами партии и армии отобрали, в основном, как говорили в древности, cream de la cream, сливки из сливок студенчества. В Москве, Ленинграде, Киеве, Сталинграде, Харькове, Одессе, Куйбышеве, Горьком, Саратове, Туле, Томске, Новочеркасске. (Список институтов-доноров и количество студентов, призванных из каждого из них, дан в разделе «ВУЗы–доноры»).

В связи с тем, что специалисты были нужны как можно быстрее, призвались студенты выпускных курсов, фактически уже готовые инженеры. Было проведено 2 набора: в феврале-марте 1953 года призвали 500 человек заканчивающих пятый курс института, и в августе ещё 400 после окончания четвёртого.

Возможно, что когда готовились документы о спецнаборе, то руководство страны и Министерства обороны стремились лишь быстрее получить необходимых специалистов и не думали о том, что у этих молодых военных инженеров будет очень важная специфическая особенность, дающая им серьёзное преимущество перед военными инженерами, получившими "штатное" военное образование в академии.

Дело в том, что пришедшие в академию студенты получили в своих ВУЗах прекрасную подготовку в качестве инженеров-разработчиков и производственников, в то время как штатные военные инженеры готовятся в качестве инженеров-эксплуатационников. Поэтому спецнаборовцы и в роли военпредов, и, особенно, в качестве офицеров-испытателей не тушевались перед представителями промышленных предприятий, а разговаривали с ними на равных, нередко критически принимая технические решения, предлагаемые промышленностью, и предлагая альтернативные, зачастую наиболее рациональные варианты.

Этому очень способствовало то, что в спецнабор были взяты лучшие студенты. Достаточно сказать, что дипломы с отличием в июне 1954 года получили 32% выпускников-февральцев, а среди августовцев в декабре 1954 года – 16%. Это произошло не потому, что августовцы были хуже подготовлены. Просто для Академии стало неожиданностью, что результаты слушателей Спецнабора резко отличались от остальных. Начальник академии генерал Одинцов Г.Ф. после июньского выпуска специально провёл с профессорско-преподавательским составом корректирующую «накачку».

Спецнабор 1953 года, был не первым в решении кадровых вопросов Вооружённых Сил. В декабре 1951 года в академии появилось 180 студентов третьих курсов (естественно получивших название «декабристы»). Они окончили академию в 1955 году. И вот, некоторые крупные военные руководители (в частности Волков Е.Б. в своей книге «50 лет в ракетной науке») впоследствии, отмечая большое значение спецнабора 1953 года, говорили при этом, что декабрьский спецнабор 1951-го года был недостаточно удачным.

Вообще говоря, в полной мере с этим согласиться нельзя. «Декабристы» внесли немалый вклад в создание ракетного оружия и развёртывание ракетных частей. Но в целом, тому, что декабрьский спецнабор оставил менее яркое впечатление, чем спецнабор 1953 года, есть вполне объективные причины. Ведь кто такие "декабристы"? Это студенты младших курсов. Они не имели подготовки инженеров-разработчиков. Что в итоге получили Вооружённые Силы? Обычных военных инженеров, да к тому же людей, изначально не стремившихся к военной службе (ведь именно поэтому они пошли в институты, а не в училища).

Конечно, среди «декабристов» люди были разные, и некоторые из них добились значительных успехов в службе и занимали высокие должности (генерал-лейтенант Соколов В.Г., генерал-майоры Анисимов Д.И. и Крылов В.Н.), стали учёными (доктор технических наук Цепелев А.В., ряд кандидатов технических наук), но такой специфической подготовки, как у спецнаборовцев 1953-го года, у них не было.

Как сказано выше, спецнабор 1953-го года был рассчитан на призыв 900 студентов. В декабре 1954 года, когда дипломы об окончании Академии получили последние спецнаборовцы, их численность составила 894 человека. Образовавшийся дефицит обусловлен личными обстоятельствами тех, кто попал в списки призывников с самого начала, но позже "сошёл с дистанции". Здесь собрано то немногое, что известно об этих бывших студентах, так и не ставших выпускниками Спецнабора.

Изучение приказов о призыве и сопоставление между собой сведений от отдельных ветеранов Спецнабора позволило установить, что к рассматриваемой категории относятся 10 человек. Шестеро из них были призваны, стали слушателями Академии, но среди окончивших академию в 1954 и 1955 годах не числились. Ещё четверо попали в состав Спецнабора на срок всего лишь от одной до трёх недель, с 27 февраля по 6 марта или с 6 по 24 марта 1953 года.

Двое из указанной шестёрки стали жертвами алкоголя. Чупин Эрик Михайлович прибыл в Академию из Ленинградского института авиационного приборостроения. Он и раньше не отличался ни дисциплиной, ни трезвостью, а начав офицерскую жизнь, довольно быстро спился и, не закончив учёбы, повесился. Алкоголь сломал жизнь и Говоркову Юрию Ивановичу. За злоупотребление спиртным его судили судом офицерской чести, разжаловали, а потом уволили из армии. Третий, Акимов Борис Викторович,1926 г. рождения, был призван с 4 курса Ленинградского электротехнического института инженеров железнодорожного транспорта. По сообщению Льва Строгачёва, Акимов в Академии заболел, не смог сдать экзамены в первую сессию и во втором семестре скончался.

О трёх других, кто прибыл в Академию но, приступив к учёбе, так и не дошёл до диплома, известно совсем мало: 1) Ильин Виталий Александрович 1929 г. рождения, был студентом 5 курса Московского авиационного института; 2) Кручинин Владимир Васильевич 1931 г. р. окончил 4 курса Сталинградского механического института; 3) Смирнов Вадим Иванович 1930 г. рождения был студентом 5 курса Куйбышевского индустриального института.

Как сказано выше, ещё четверо хотя и были призваны вместе со всеми, тем не менее до Академии не добрались. Приказы об их призыве были отменены и они очень быстро снова вернулись в прежнее студенческое состояние, получив возможность закончить инженерное образование в своём институте. Подробности их метаморфозы неизвестны, имеются только основные данные:

- Левин Игорь Яковлевич, уроженец Ленинграда 1930 г.р., студент Ленинградского политехнического института призван 27 февраля 1953 года (приказ Военного министра СССР от № 0463, пункт 46). Пункт 46 отменён 6 марта 1953 г. приказом Военного министра от № 0547 (пункт 2, параграф 2).

- Писарик Леонид Семёнович, 1931 г.р., уроженец Витебска, белорус, студент Московского энергетического института, призван 6 марта 1953 года (приказ Военного министра СССР от № 0549, пункт 25). 24 марта 1953 года уволен из кадров Советской армии приказом Военного министра СССР № 0714, параграф 2, по ходатайству дирекции МЭИ.

- Лукьяненко Виктор Григорьевич 1930 г.р., уроженец Киева, студент Харьковского Политехнического Института.

- Ивакин Николай Григорьевич - единственный, с кем удалось связаться (2016 г.), так что его судьба прослеживается наиболее полно. Он москвич 1930 г.р., был студентом Московского авиационного института. Призывался по приказу № 0452, который был вскоре отменен приказом № 0457. Он рассказал, что сам не возражал против призыва, но его "отстояла" мать, вдова фронтовика, погибшего в 1941 году. Ивакин Н.Г., будучи радистом по специальности, работал в в НПО "Комета", стал заместителем главного конструктора. По совместительству, преподавал в МАИ. КТН, доцент.

Академии было нелегко подготовиться к приёму студентов. Первые прибыли уже 1-го марта 1953г., последние – в конце месяца. Надо было всех разместить обмундировать, обеспечить питанием и, главное, всем необходимым для учебного процесса – преподавательский состав, аудитории, оборудование и учебные материалы. И это при том, что Академия не рассчитана на такое количество слушателей, тем более, что и без этой дополнительной «армии» студентов в Академии было обычное штатное количество слушателей и ещё декабрьский спецнабор.

Надо сказать, что Академия хорошо справилась с этой сложнейшей задачей. Под офицерские общежития были переоборудованы все пригодные для этого помещения Академии – спортивный зал, Суворовский зал, большая 22-я комната (тоже, фактически, зал), в которых были установлены двухъярусные койки. Все прибывающие студенты (а нужно отметить, что все они прошли военную подготовку в своих ВУЗах и были техник-лейтенантами запаса) сразу же получили офицерскую полевую форму – хлопчатобумажные гимнастёрки, бриджи, сапоги, шапки, фуражки, ремни – и зелёные ватные бушлаты. Заранее было заказано большое количество полуфабрикатов повседневной офицерской формы, и приехавшие прямо в Академию закройщики нескольких военных ателье тут же подгоняли её по фигуре новоявленным офицерам. С тех, кому форму не удавалось подогнать из полуфабрикатов, снимались мерки, и форма им срочно шилась в ателье.

Прибывшие студенты были разбиты на курсы по 50-100 человек, исходя из специальности. Курсы были разбиты на отделения по 25 человек. Были назначены начальники курсов из числа сотрудников академии в звании подполковников и полковников. Старшины курсов и начальники отделений назначались из состава слушателей. Начальники курсов старались назначать их из числа бывших фронтовиков, которые были, хотя и в небольшом количестве, среди призванных студентов. Отделения, как правило, комплектовались из студентов, прибывших из одного института и знавших друг друга ранее, что во многом облегчало новым слушателям адаптацию к непривычной обстановке

Студенты-спецнаборовцы нелегко вживались в новую военную жизнь. Молодые люди, собиравшиеся стать инженерами и работать в гражданских коллективах, в КБ и на производстве, должны были проститься со своими жизненными планами и в короткий срок превратиться в военных специалистов по ракетному вооружению.

Очень трудно было расстаться с привычным образом жизни, лишиться свободы распоряжения своим временем. Угнетали обычные атрибуты военной жизни – казарменные условия, построения, отдание чести, постоянная чистка пуговиц и пряжек асидолом, подшивка белых подворотничков и прочие «подарки» воинской дисциплины и уставов. Неприятны были недавним студентам, привыкшим к самостоятельности, обязательные часы самоподготовки. К тому же иногородние студенты оказались оторванными от своих семей, друзей, любимых, от родных мест. Да и московские студенты в течение двух месяцев были в таком же положении, так как все спецнаборовцы первые два месяца (до принятия присяги и полного оснащения офицерской формой) не имели права выходить из Академии, находились на так называемом «карантине».

Говорили, что спецнабор принес Академии больше “ЧП” (чрезвычайных происшествий), чем она знала за всю свою историю. В это можно поверить, и тому было немало причин. Ведь было грубое вмешательство в жизнь многих сотен молодых ребят. Рухнули все их планы на свое будущее, мечты. Естественно, что многие были в некоторой растерянности и смятении. И, как это принято на Руси, заливали все это водкой. Этому еще благоприятствовало то, что после студенческой нищеты бывшие студенты вдруг, оказались довольно состоятельными людьми. Если студенческая стипендия в ту пору была не больше 300-400 рублей, то здесь лейтенанты стали получать 1450 рублей, так что на выпивку хватало. Поэтому большинство нарушений составляла пьянка.

Пока бывшие студенты были «на карантине», возможности добывать спиртное практически не было. Но после принятия присяги, когда началась новая офицерская жизнь со свободным выходом в город, неприятности на головы руководителей спецнабора посыпались потоком.

Слушателям было категорически запрещено посещать рестораны, где бывают иностранцы – «Националь», «Гранд-Отель», «Метрополь», «Савой». Но ведь оставались еще десятки других. Например, «Аврора» на Петровских линиях, «София» на Маяковке, простенький «Балчуг» за Москвой-рекой. Популярными были кафе на Маросейке, его называли «У Катьки» по имени какой-то разбитной официантки, или пельменная в проезде Серова, или захудалый подвальчик «Иртыш» на площади Дзержинского, где с торца здания Политехнического музея теснились старые двухэтажные домишки. Сейчас там скверик с камнем-памятником жертвам сталинского террора.

Многие спецнаборовцы вспоминают стандартную речь начальника спецнабора полковника Предко при разборе очередного ЧП: “…зашли в пельменную на проезде Серова, напились босяцкими методами водки с пивом, а дальше путь известный - милиция, комендатура, дежурный по академии”.

Но были ЧП и посерьёзнее. Кто-то, перелезая через металлический забор в пьяном виде, проткнул живот металлической пикой забора и так и повис на ней. Такое вот харакири. А на курсе радистов вдруг исчез Эрик Чупин, бывший студент ЛИАП. Было подозрение, что он где-то пьянствует. На курсе было создано несколько групп, которые ходили по московским ресторанам и искали его. Но не нашли. А потом оказалось, что он действительно несколько дней пьянствовал, а потом повесился в Раменском. Как его туда занесло, что толкнуло его на самоубийство - неизвестно. Было расследование. При нём нашли записную книжку, где были какие-то записи о его последних днях, но всё это осталось тайной руководства Академии.

Все же надо отметить, что тех, кто творил эти ЧП было незначительное меньшинство. Просто при таком необычно большом количестве слушателей даже небольшой процент нарушителей дисциплины был достаточен для того, чтобы ЧП происходили часто. Ведь даже всего 1% от 900 человек – это уже 9 человек. Этого уже вполне хватит для постоянной головной боли руководства Академии и начальников курсов.

Большинство же новых слушателей остались порядочными людьми. Широко использовали большие культурные возможности, которые предоставляла столица. Интересовались искусством, регулярно посещали московские театры, концертные залы, консерваторию, выставки, музеи смотрели новые кинофильмы, читали новые книги, знакомились с порядочными московскими студентками, женились и браки эти сохранились до золотых свадеб, интересовались наукой, спортом, общественной жизнью, стали гордиться званием офицеров, специальностью ракетчиков.

Восприятие задач, поставленных перед недавними студентами, хорошо отражают шутливые строки, исполнявшиеся тогда во время весёлых застолий под гитару на мотив известной песенки о военных корреспондентах.

Процесс обучения слушателей Академии отличался от обучения студентов в гражданских ВУЗах, так что спецнаборовцам пришлось перестраиваться. Прежде всего, это касалось четкого и строгого распорядка дня для слушателей Академии, нарушение которого не допускалось (в отличие от студенчества, где возможны были пропуски лекций и занятий, опоздания и другие отклонения). Отличалась также и методика учебного процесса. На «гражданке» профессор или доцент обычно читал лекцию и в конце ее отвечал на вопросы студентов (если таковые возникали). Результаты освоения студентами лекционного материала выяснялись, в основном, только на экзаменах. В Академии же в ряде случаев практиковался 15-минутный опрос слушателей перед началом лекции по пройденному ранее материалу. Вопрос мог быть задан любому. Это побуждало всех слушателей непрерывно отслеживать и осваивать пройденный материал, так как результаты опроса немедленно докладывались начальнику курса, и к недобросовестным слушателям принимались меры дисциплинарного воздействия. Другой особенностью учёбы в академии была практика частого проведения всевозможных письменных контрольных работ по пройденному материалу с их последующей оценкой и разбором. Это также стимулировало слушателей к самостоятельным постоянным занятиям.

Наконец, сама процедура самоподготовки (изучение лекций; подготовка к практическим занятиям, контрольным работам, зачетам; и т.п.) являлась в Академии обязательной составной частью распорядка дня для каждого слушателя. Она проводилась ежедневно в строго определенное время и в строго определенном месте (к тому же основная часть изучаемого материала имела гриф секретности). Прибытие на самоподготовку и убытие с нее строго фиксировалось, и за возможные нарушения к слушателям также принимались меры дисциплинарного взыскания.

У студентов гражданских ВУЗов непрерывность и тщательность изучения материала в ходе очередного семестра зачастую отсутствует, и «штурм знаний» происходит в основном перед самыми экзаменами, днём и даже по ночам. В Академии освоение новых знаний и навыков и подготовка к экзаменам производились по существу ежедневно и непрерывно, так что непосредственно перед экзаменами требовалось полученные знания и навыки лишь упорядочить и отшлифовать.

Академическая методика обучения, безусловно, была оправданной и принесла свои хорошие плоды. В итоге подавляющее большинство слушателей в кратчайшие сроки эффективно освоили огромнейший объем новых знаний и практических навыков. Этому, конечно, способствовало то, что в Спецнабор были взяты лучшие студенты. В итоге дипломы с отличием, как было указано выше, получили 32% выпускников 1-го набора и 16% - 2-го. Для Академии это стало неожиданностью: ведь результаты слушателей Спецнабора заметно отличались от остальных в лучшую сторону.

Сейчас, по прошествии многих лет, пройдя долгий нелёгкий путь военной службы, многие спецнаборовцы с благодарностью вспоминают своих первых военных руководителей. Сколько нервов потратили они на воинское воспитание вольнолюбивой ватаги студентов. С благодарностью вспоминаются начальник факультета генерал-лейтенант Настеренко Алексей Иванович, его заместитель полковник Эльманович, начальник спецнабора полковник Предко, начальники курсов полковники, подполковники Алексеев, Архипкин, Гладков, Голубев, Грызлов, Крылов, Лашманов, Макковеев, Орехов, Растроста, Рогов, Семёнов.

Спецнабор входил в состав 6-го, ракетного факультета, которым руководил генерал-лейтенант Нестеренко А.И. В годы войны он командовал частями «катюш». Его назначили на факультет в 1953 г. с должности начальника НИИ-4, занимавшегося ракетным вооружением. А после выпуска спецнабора он стал начальником нового ракетного полигона, создаваемого в Казахстане (теперь его называют Байконур).

Возглавлял спецнабор полковник Предко И.К. Это был строевой командир, который и в обычном-то разговоре не мог не подпустить металла командирских ноток, произнося любые фразы с закругленными на концах раскатистыми ударениями, будто на плацу командовал. Особо он любил «снимать стружку». Он считал (и не без основания), что хотя спецнаборовцы уже офицеры, но в военной службе они еще зеленые юнцы. Поэтому их нужно держать в строгих шорах. Систематически выставлял на всеобщее обозрение тех офицеров, кто грубо нарушал дисциплину, особенно тех, кто в городе напился пьян, учинил дебош и попал в руки патрулей.

Немало труда в воспитание молодых офицеров вложили и начальники курсов.

Курсом «В» февральского набора командовал подполковник Семенов Владимир Васильевич. Это был человек достаточно эрудированный, даже интеллигентный и в меру демократичный. Он понимал психологию бывших студентов. Хотя он и был принципиально требователен, но делал это за счет своего авторитета старшего товарища. Слушатели глубоко уважали его. Семенов достойно провел курс через все рифы академической службы, получил звание полковника и ушел в порученцы к генералу армии Соколову С.Л. Там он получил звание генерал-майора. Некоторые спецнаборовцы бывали у него в гостях в последующие годы. Говорят, он скончался в начале 90-х гг. Сам Семенов всегда был аккуратен, подтянут, отутюжен, являя пример молодым офицерам. Никогда не повышал голос. Худоба его щек наводила на мысль о какой-то болезни, но он по болезни не пропустил ни одного дня.

Подполковник Лашманов, полный человек, достаточно требовательный, но тоже с отзывчивым характером, страдавший экземой рук, а потому всегда ходивший в перчатках. Подполковник Крылов после мучений с курсом бывших студентов перешел в Войска ПВО и командовал зенитным ракетным полком, дислоцированным на Ленинградском шоссе. Служившие в дальнейшем тоже в ПВО спецнаборовцы иногда приезжали проверять технику его полка, и он с гордостью представлял их своим офицерам, как достойных выпускников Академии, из числа тех, что и он вырастил тоже. А вот подполковник Рогов был типичный службист, любитель покомандовать, но, в общем-то, незлопамятный начальник.

Сейчас, с высоты десятилетий, нельзя не восхищаться мужеством и трудолюбием начальников курсов. Ведь под их начало были приведены, молодые люди, не добровольно поступившие в Академию, дорожившие своей учёбой в ней и считавшие это большой удачей (как слушатели основных наборов), а уже ощущавшие себя на пороге самостоятельности и не только не рвавшиеся к военной карьере, а напротив, воспринимавшие этот призыв как насилие над собой. Вдобавок, студенты всегда отличались вольномыслием и скептическим критицизмом. Они нередко ставили в тупик своих начальников, оспаривая неколебимые для военных установления. Попробуй перевоспитать таких!

С точки зрения общеобразовательного уровня для всех девятисот новобранцев учёба в академии не представляла трудности. Из занятий были новы и интересны те дисциплины, которые не преподавались в институтах - теория вероятностей, баллистика, устройство ракет и ЖРД, системы управления, наземно-стартовое оборудование, системы телеметрии и контроля траектории. Поэтому особое уважение заслужили и остались в памяти бывших студентов те, кто учил этим, дотоле неизвестным ракетным дисциплинам: Яков Маркович Шапиро, Евгений Константинович Мошкин, Безухов, Варфоломеев, Волков, Горбатов, Григорянц, Мановцев, Молотков, Ненашев, Погорелов, Солодов, Шаталов, Щеверов, Ястребов.

В то же время, для недавних студентов не представлял большого интереса материал тех учебных курсов, которые совпадали с институтскими, где лекции обычно читали крупные учёные. Случалось, что иногда они превосходили своих преподавателей в отдельных вопросах, скажем, в работе турбонасосных агрегатов, в радиотехнике сверхвысоких частот, в гидравлических и термодинамических расчетах. Эрудиция и способность с ходу схватывать самые сложные учебные темы, более того, еще и ставить в тупик своими вопросами военных лекторов, а то и вовсе подсказывать им определенные решения, изумляли многих преподавателей. Это было для них совершенно непривычно.

«Начальник курса перед контрольной работой, воздействовал на нас, заставляя не покидать самоподготовку чуть ли не до полуночи. – «Как же так? Завтра контрольная, а вы уходите. Повторите еще раз материал, разберитесь до конца». А мы ему отвечаем, укладывая папки: - «Товарищ подполковник, все уже повторено, голова больше не варит. Да и контрольная не страшная». Бедный наш опекун, наверное, не спал всю ночь. А наутро отделение лихо писало контрольную и получило за нее 20 «отлично», 4 «хорошо» и 1 «удовлетворительно».

Все лекции были секретными. Слушателям выдали учтенные тетради и папки, опечатываемыми личными печатями. Заниматься можно было только в Академии. Конечно, москвичи (хотя их было не так уж много относительно общего количества) предпочли бы заниматься дома, но почти все изучаемые курсы секретные. И вдруг выявилась любопытная вещь. Как раз в это время вышла и свободно продавалась в книжных магазинах довольно объёмистая книга с детальным описанием немецкой ракеты ФАУ-2. С описанием всех агрегатов, с огромной (слушатели называли её «простыня») и сложной схемой автоматики ракеты. А ведь ракета Р-1 была точной её копией! И появилась возможность изучать секретную ракету дома по несекретной книге. Впрочем, это мало что дало. Ведь всё равно надо было «отсиживать» обязательные часы самоподготовки. Этого вполне хватало для учёбы, а время вне стен Академии молодые лейтенанты использовали для других целей.

Незабываемое впечатление произвела на спецнаборовцев производственная практика, которая у большинства была на Днепропетровском автомобильном заводе (будущий Южмаш), где молодые инженеры увидели масштабное производство огромных баллистических ракет, и, особенно, полигонная практика в Капустином Яре, где они присутствовали при пуске баллистической ракеты.

Впечатления от этого впервые увиденного реального пуска баллистической ракеты просто потрясали. Тогда ещё не было повышенных мер безопасности, порождённых трагическими катастрофами с гибелью многих десятков людей при пуске ракет. Поэтому молодые лейтенанты наблюдали пуск не с расстояния нескольких километров, как это делается сейчас, а с удаления нескольких сотен метров. На таком удалении пуск производит незабываемое впечатление. Рёв двигателя, какой-то уже нерукотворный. А ракета, вначале почти зависшая, напряжённо-медленно, в этом диком рёве и пламени набирает высоту и, всё ускоряясь, несётся выше и выше, быстро превращаясь в точку, сопровождаемую характерным следом.

В связи с коротким сроком обучения в Академии для спецнаборовцев не предусматривалось дипломное проектирование. Роль дипломного проекта в какой-то степени играл курсовой проект, который спецнаборовцы делали к концу срока обучения. После окончания учебного курса спецнаборовцы сдавали Государственный экзамен и получали диплом. Дипломы эти, хотя и были стандартного образца, но выглядели своеобразно. Во-первых: «Настоящий диплом выдан ___________ в том, что он в 1953 году поступил в Военную ордена Ленина и ордена Суворова Артиллерийскую инженерную академию им. Дзержинского и в 1954 году окончил полный курс названной академии». Это притом, что тогда полный курс академии был 5 лет! Дальше: «…присвоена квалификация артиллерийский инженер-механик». Особенно нелепо эта формула звучала для радиотехнических специалистов, так как их образование не имело никакого отношения не только к артиллерии (как и у других спецнаборовцев), но и к механике.

Одновременно с получением диплома молодые офицеры получили новые воинские звания, но не очередные звания в порядке повышения, а просто прежнее звание «техник-лейтенант» сменило первую часть и превратилось в «инженер-лейтенант».

Прошло распределение и свежеиспечённые инженер-лейтенанты после месячного отпуска убыли в места своего назначения.

Прежде чем продолжить повествование о службе и судьбах офицеров-ракетчиков студенческого происхождения, для которых Академия так или иначе стала "Альма матер" и этого не вычеркнешь из жизни, хотелось бы отдать дань тому доброму и важному, что было приобретено в период учёбы и осталось с нами навсегда. В связи со сказанным на спецнаборовском сайте уместно отметить предстоящий замечательный 200-летний ЮБИЛЕЙ, который грядёт в 2020 году, тем более, что подготовка к нему уже развернулась.

"ДВА СТОЛЕТИЯ В СТРОЮ" - так назвали книгу об Артиллерийской в прошлом, а ныне Военной орденов Ленина, Октябрьской Революции и Суворова академии РВСН имени Петра Великого. Юбилейное издание объёмом более 700 страниц выпущено пока небольшим тиражом в Ярославле, в типографии «Филигрань». В декабре 2017 г. книга была подарена Президенту РФ В.В. Путину и Министру обороны РФ С.К. Шойгу при проведении заседания Коллегии Министрства обороны РФ на территории академии в Балашихе.

Спецнабор 1953 включён в список важнейших событий в жизни Академии. Многократно упоминаются фамилии спецнаборовцев, говорится об их достижениях.

В авторский коллектив входит спецнаборовец А.А. Любомудров – рекордсмен по продолжительности работы в Академии (идёт седьмой десяток!).

Из рассекреченной теперь докладной Маленкову от 3 декабря 1952 года, подписанной военным министром Василевским и первым заместителем начальника Генштаба Малининым следует, что всех 900 спецнаборовцев 1953 года планировалось назначить на должности инженеров в формировавшиеся инженерные бригады.

Однако реальные судьбы показывают, что эти планы были своевременно подкорректированы с целью получения наибольшей эффективности в использовании молодых кадров.

По окончании академии в войска было направлено порядка 25%. Распределение на полигоны (РВ, ВПВО, СВ) получило значительно более 150 человек. В военные представительства примерно 20%. Приличная группа была оставлена в академии и НИИ-4. Несколько человек попали в центральный аппарат. В войска ПВО назначения получила четвертая часть спецнаборовцев.

В книге генерал-полковника Малиновского Г.Н. "Записки ракетчика" написано, что плохо оправдала себя практика назначения начальниками отделений офицеров из студентов, что эти офицеры, не имея армейской школы, сложно входили в должности, делали много ошибок во взаимоотношениях с подчинёнными, наблюдались явления заискивания, панибратства, тыканья и даже совсем неоправданной грубости. Что вскоре все они ушли из армии.

С этим утверждением согласиться можно лишь частично, имея ввиду под словом армия только строевые части. Малиновский сам отмечает августовца Мишу Пичугина, как прекрасного специалиста и командира, лучшего начальника электроогневого отделения. Отмечает Володю Хведченю, как безотказного работника, сразу завоевавшего авторитет у солдат и сержантов отличной подготовкой, добрым отношением к людям, тёплым украинским юмором, который позволял снять усталость и напряжённость в самой сложной обстановке.

Но всё же, безусловно, сильной стороной спецнаборовцев была их прекрасная инженерная подготовка, классической же военной школы, той, что «как с молоком матери» впитывается ещё с первого военного училища, у них не было, и командовать солдатами им было трудно. И сами спецнаборовцы, попавшие в ракетные бригады в Камышине, Белокоровичах, Медведе были крайне недовольны своей судьбой. Они видели что здесь не находят применения их знания, инженерные способности, и, напротив, от них требуется то, чем они не владеют (да и не хотят владеть), и в результате они оказываются офицерами «второго сорта». Это усугубляло и без того владевшее многими нежелание служить в армии, и они заваливали своих командиров многократными рапортами об увольнении из Вооружённых Сил, умышленно нарушали дисциплину.

Вероятно, это было быстро замечено, и через 2 года, в 1956-1957 годах, большинство спецнаборовцев, попавших в части, было перераспределено с учетом специфики их образования в НИИ-4, ВВУЗы, военные представительства. Правда, процесс изъятия спецнаборовцев из строевых частей ПВО проходил менее интенсивно, чем в РВ СН, но там и специфика службы была несколько иной.

К моменту выпуска спецнабора существовал только один ракетный полигон, где проводились испытания баллистических ракет – это 4-й Государственный центральный полигон (Капустин Яр) и один полигон ПВО – 8-й Научно-исследовательский испытательный полигон (НИИП-8), расположенный там же.

На 4-й ГЦП была направлена весьма большая группа выпускников спецнабора 1953 года – 137 человек. Назначения считались престижными. И не потому, что пункт назначения громко именовался «Москва-400». О ГЦП и характере работы там молодые инженер-лейтенанты имели достаточно хорошее представление по опыту практики, которую они проходили там в процессе обучения в академии.

Полигон играл огромную роль не только в проведении лётно-конструкторских испытаний ракет и комплексов наземного оборудования и принятии их на вооружение, но и в разработке технологии подготовки ракет, боевых графиков их пуска, обучении войск и постановке их на боевое дежурство.

На НИИП-8 Войск ПВО было направлено 38 выпускников спецнабора

И именно на полигонах, вероятно, наиболее ярко проявилась специфика подготовки спецнаборовцев – то обстоятельство, что они получили в своих ВУЗах высокую квалификацию инженеров-разработчиков.

На 4-м ГЦП ещё до прибытия выпускников спецнабора было немало квалифицированных офицеров имевших уже большой опыт подготовки и проведения пусков ракет. Но, во-первых, при стремительно возрастающем объёме испытаний их было совершенно недостаточно, а, во-вторых, многие из них получили образование относительно давно, прошли войну, и, хотя и старались пополнять свои знания, но такой современной и систематической подготовки как спецнаборовцы не имели. Было довольно много офицеров и вообще без высшего технического образования. Поэтому в таком пополнении полигон остро нуждался.

На первых порах не все спецнаборовцы с энтузиазмом включились в работу. У многих ещё превалировали настроения нежелания служить в армии, надежда на временный характер несправедливости судьбы, бросившей их на нежеланный путь. В этом отношении характерно бесхитростное стихотворение Шуры Ваулина, быстро ставшее популярным среди прибывших на полигон спецнаборовцев:

Нежелание служить усугублялось и районом, куда судьба забросила спецнаборовцев. В прошлом «северяне», жители крупных городов, они вдруг оказались в сельской глуши, да ещё глуши находящейся в знойной степи, где летом температура нередко переваливает за 40 градусов в тени (а где она эта тень!), зимой морозы с сильными ветрами, а весной тучи мошкары. Нелегко было жителям средней полосы России проститься с родными местами, тем более, что тогда казалось, что это – навсегда. Ностальгия по родным местам у многих сохранялась долгие годы. Это тоже выражалось в стихах.

Вскоре после прибытия спецнаборовцев на полигон туда приехал генерал-лейтенант Нестеренко. Он собрал своих питомцев в Доме офицеров и выступил перед ними. Желая приободрить молодых лейтенантов, он сказал: «Вы не бойтесь периферии. Вот многие мои однокашники стремились служить в больших городах. Некоторые из них стали полковниками. А я, как видите, генерал-лейтенант!».

Тогда эта речь вряд ли вдохновила многих. Мало кто из прибывших задумывался о военной карьере. Но в конечном итоге опытный генерал оказался прав. Из числа прибывших тогда на полигон спецнаборовцев впоследствии один стал генерал-лейтенантом (Захаров А.Н.) и пять человек генерал-майорами (Долгов А.М., Кравец Н.В., Лексин Г.В., Михеев Е.И., Патрушев В.С.). Это почти треть от общего числа генеральских званий, полученных спецнаборовцами, в то время как на полигон Капустин Яр было направлено меньше 15% от общего выпуска.

Некоторые из прибывших на полигон спецнаборовцев так и не смогли преодолеть неприязнь к военной службе и упорно добивались демобилизации, используя для этого все возможности. Так в период очередной компании по борьбе с пьянством в Вооружённых Силах было предписано попавшихся в пьяном виде офицеров судить судом офицерской чести и представлять к увольнению. И кое-кто не замедлил этим воспользоваться. Многие спецнаборовцы вспоминают, как не мог скрыть распиравшей его радости Б.П. Ямщиков, когда суд чести вынес ему такой приговор.

Однако подавляющее большинство видели, что теперь уже обратного пути нет, и, кроме того, понимали, какое большое значение для страны будет иметь их работа, и с какой новейшей и интересной техникой им придётся работать.

Несмотря на хороший уровень подготовки, в первое время спецнаборовцы непросто врастали в испытательную работу. Знания–знаниями, но практического опыта ведь совершенно не было. И здесь надо отдать должное командованию полигона, в первую очередь начальнику полигона тогда генерал-лейтенанту (позже генерал-полковнику) Василию Ивановичу Вознюку, начальникам испытательных управлений и отделов и опытным офицерам-испытателям. Они сделали очень много для быстрейшего становления молодых офицеров.

Хотя к моменту прибытия спецнаборовцев на полигон жилищная проблема там была очень острой, и многие офицеры, даже давно прибывшие на полигон, всё ещё жили в селе, снимая мало пригодные для жилья глиняные мазанки, по распоряжению начальника полигона для прибывающих спецнаборовцев были зарезервированы новые дома под общежития для холостых и два восьмиквартирных двухэтажных дома для женатых. Женатых тогда было мало, так что этого на первых порах хватило.

А в испытательных управлениях опытные офицеры проявили большое внимание к пополнению и очень помогли молодым испытателям в приобретении необходимых навыков, освоении специфики испытательной работы, обретении уверенности в своих силах. Очень многие спецнаборовцы с большой благодарностью вспоминают своих первых начальников и учителей:

А.И Носова, В.И.Меньшикова, М.М. Катеринича, П.П. Яцюту, А.Я. Кабакова, И.А. Золотёнкова, В.М. Эйбшица, А.Ф. Коршунова, М.В. Терещенко и многих других. С их помощью молодые офицеры в короткий срок освоились с работой на полигоне и не только научились самостоятельно работать с ракетами и оборудованием, но и стали полноценными инженерами-испытателями. При этом, благодаря своей прекрасной подготовке в качестве инженеров-разработчиков, новые испытатели оказались чрезвычайно ценным пополнением для полигона.

Тут нужно сказать несколько слов о специфике работы испытателей на полигоне. По существу, офицеры-испытатели полигона – это передовой рубеж, где армия впервые сталкивается с новым сложным вооружением, которое ей предстоит освоить и принять. Ведь как создаётся ракетный комплекс? Вначале заказывающее управление (УЗКА-УНРВ-ГУРВО) с участием НИИ-4 и промышленности разрабатывает, согласовывает и подписывает тактико-технические требования (ТТТ) на разработку и технические задания (ТЗ) на отдельные системы ракетного комплекса. На основе этих документов военпреды в НИИ и КБ сопровождают разработку, рассматривают и согласовывают эскизный и технический проекты, которые утверждаются ГУРВО. Затем военпреды осуществляют военную приёмку ракеты и наземного оборудования в процессе их производства. Изготовленная ракета и наземно-пусковое оборудование поступает на полигон.

При сложности и новизне этой техники вполне естественно, что на полигоне становятся видны определённые недостатки созданного ракетного комплекса, как технические, так и эксплуатационные, в том числе и какие-то не очень удачные стыковки его элементов, так как комплекс впервые собирается в целом именно на полигоне. И тут возникает сложная ситуация. Промышленность, естественно, стремится отстоять свои технические и конструктивные решения, даже если в душе работники предприятий понимают допущенные недостатки. Военпреды также оказываются «повязанными», так как они приняли эту разработку, эту продукцию. И даже ГУРВО в значительной степени оказывается на стороне промышленности, так как оно подписало все документы, и военные представительства подчинены ГУРВО.

Испытатели полигона часто оказываются в одиночестве, когда стремятся доказать необходимость каких-то конструктивных изменений с целью устранения выявленных недостатков. И в этих условиях чрезвычайно важна высокая квалификация офицеров испытателей. Особую ценность приобретает то обстоятельство, что спецнаборовцы были не простыми офицерами-испытателями, а сами имели достаточно высокую квалификацию в качестве инженеров-разработчиков. Они нередко не только аргументировано доказывали необходимость внесения каких-то изменений, но и сами предлагали конструкторские, технические или схемные решения.

И смело можно сказать, что именно благодаря массовому приходу на полигон офицеров-испытателей спецнабора полигон Капустин Яр завоевал такой высокий авторитет, причём не только в войсках, но и в промышленности.

Представители промышленности от главных конструкторов до рядовых разработчиков относились к испытателям полигона с большим уважением. К замечаниям офицеров-испытателей по испытываемому оборудованию всегда относились внимательно и, как правило, принимали их. И хотя конкретные предложения по внесению изменений в конструкции принимали с трудом, отстаивая свои ведомственные интересы, всё же нередко реализовывали их в последующих разработках.

Работа офицеров спецнабора всегда отличалась творческим подходом. Можно привести множество примеров.

В.Р. Капитанов предложил новую конструкцию железнодорожного вагона для транспортировки ракет, радикально отличающуюся от созданной промышленностью. Идею воплотили в чертежи и такой вагон появился. Внешне новый вагон походил на пассажирский. Он стал обладать выдвижной рамой, на которой размещались узлы крепления для нескольких видов ракет или их ступеней и, в результате, стал универсальным. Погрузка и выгрузка ракет сильно упростилась, безопасность работы на ветру улучшилась. Весь характер работ приобрёл цивилизованный вид.

Тот же В.Р. Капитанов по собственной инициативе выполнил достаточно сложные расчёты на прочность головной части (ГЧ) ракеты при её полёте по траектории с целью выявления причин периодически случающихся разрушений ГЧ.

При всей новизне и передовых технических решениях, закладываемых при разработке ракетной техники, прицеливание ракет осуществлялось, по существу «дедовским» способом, почти так же, как артиллерийского орудия – вручную с использованием оптических приборов: коллиматора, артиллерийской панорамы.

Малышев Е.П., руководитель группы анализа системы управления, разработал новую бортовую систему прицеливания на основе способа двойного гирокомпасирования ТГС, получил на него авторское свидетельство (с Шестаковым В.Н.) и защитил в марте 1968 г. кандидатскую диссертацию с исключительно значимым отзывом НТК РВ. Принципы данной системы были использованы НИИ АП на ракете 15А16 (РС-16Б).

В результате длительных исследований факторов, влияющих на точность прицеливания, и накопления большого объёма статистического материала А.Г. Гринь внёс предложение, позволившее исключить из боевого технологического графика подготовки и пуска ракет, целых 10 минут (тогда как даже за одну сэкономленную минуту полагалась премия!) и отказаться от дорогостоящей и ненадёжной системы дистанционного контроля прицеливания для ракет шахтного базирования.

Системы боковой радиокоррекции (БРК) на ракетах Р-2 (8Ж38) и Р-5М (8К51) иногда давали ошибки значительно больше допустимых, что приводило к значительному ухудшению точности стрельбы по направлению. С целью выявления различных возмущающих факторов в процессе полёта ракеты на работу системы БРК А.М. Мишин и Ю.П. Толкачёв собрали большой радиоэлектронный блок, позволяющий имитировать изменения выходных сигналов бортового приёмника при отклонении ракеты от плоскости стрельбы. С помощью этого блока и аналоговой вычислительной машины ИПТ-4, с участием ещё двух спецнаборовцев И.И.Рыжанкова и Е.В. Елисеева было проведено моделирование полёта ракеты с системой БРК в условиях различных возмущающих факторов. Получить подобные данные обычными пусками ракет было бы совершенно нереально, так как понадобилось бы огромное количество пусков в разных условиях.

Кроме того, Э.В.Стеблин и Ю.П.Толкачёв в качестве руководителей двух крупных теоретико-экспериментальных НИР по системам радиоуправления БРК-1 (Толкачёв) и БРК-2 (Стеблин) с привлечением большого комплекса наземного оборудования и авиации определили требования к позициям для размещения наземных станций БРК и показали, что разработанные Главным конструктором этих систем инструкции по выбору позиций неверны.

При пусках ракет сигналы бортовых телеметрических передатчиков принимались недостаточно устойчиво и приходилось дополнительно размещать вдоль трассы полёта ракеты наземные телеметрические станции. Ю.А. Батанин разработал и изготовил самолётный ретранслятор телеметрических сигналов, позволяющий избавиться от необходимости в дополнительных станциях.

Позднее он же, работая в вычислительном центре, разработал и ввел в эксплуатацию систему автоматического ввода данных (САВД) в ЭВМ М-220. Система САВД позволяла вводить в память ЭВМ траекторную информацию, передаваемую по телеграфным каналам связи. Это давало возможность рассчитывать на ЭВМ траекторию движения ракет в реальном масштабе времени.

Всё это лишь отдельные примеры грамотной и творческой работы спецнаборовцев на полигоне, их можно привести ещё множество. Главное же, что отличало испытателей-спецнаборовцев в работе – это умение выявить любые недостатки в испытываемом оборудовании и настолько аргументировано и убедительно обосновать свои замечания, что промышленность почти всегда была вынуждена их принимать.

Очень сильной стороной спецнаборовцев было умение анализировать результаты испытаний, определять причины неудач и отказов как систем и аппаратуры ракеты в процессе полета, так и наземного оборудования. Особенно ярко это проявлялось в работе созданного в 1960 г. в первом управлении отдела «Анализа и оценки летно-технических характеристик (ЛТХ) систем и баллистики ракет» («мозговой центр» по терминологии В.И. Вознюка), в составе которого было 8 спецнаборовцев: Малышев Е.П., Куделенский А.Н., Пресняков Ю.И., Рыжанков И.И., Борисевич Ю.А., Бородаев В.А. (золотой медалист), Кравец Н.В., Федоров Б.А. При анализе спецнаборовцы проводили моделирование полёта с использованием аналоговой ЭВМ, реальной аппаратуры ракет, нагрузочных стендов и рулевых машинок. После каждого пуска начальник группы системы управления Малышев Е.П. докладывал результаты экспресс-анализа на заседаниях Государственных комиссий.

При аварийных пусках на основе анализа результатов измерений и моделирования спецнаборовцам, как правило, удавалось установить причину аварии и доказать свою правоту на Госкомиссии, невзирая на авторитет главных конструкторов, обычно стремившихся доказать, что авария произошла не по вине их оборудования. Можно привести несколько примеров:

Первый пуск ракеты Р14 (8К65) был аварийным. По результатам телеизмерений было установлено, что авария произошла из-за ускоренной отработки программы угла тангажа в трехосном гиростабилизаторе (ТГС) разработки НИИ (г. Ленинград) под руководством Арефьева В.П. Однако, более тщательный анализ спецнаборовцев показал, что ускоренная отработка произошла в результате повышенной частоты подачи импульсов на ТГС из-за прорыва перфорации киноленты в генераторе программированных импульсов (ГПИ) разработки НИИ АП Н.А. Пилюгина. Малышев в докладе рекомендовал доставить оба прибора с точки падения для осмотра. Но Пилюгин, используя свой огромный авторитет, выразил несогласие с результатами анализа и настоял на том, чтобы доставили только ТГС, виновный, по его мнению, в аварии. Детальное изучение облитого гептилом ТГС показало, что причина не в нём (побочный результат – изрядное отравление группы спецнаборовцев, осматривавших прибор). В доставленном же на следующий день ГПИ предполагаемый дефект подтвердился.

Два аварийных (тоже первых) пуска двухступенчатой ракеты 4К18 (Р27К) из серии Д5 с самонаведением для ВМФ. Причина установлена, но Госкомиссия решила провести еще один третий пуск. Пуск успешный, ракета достигла цели. Моряки (председатель Госкомиссии капитан 1-го ранга Марута, технический руководитель от Главного конструктора Макеева В.П. и представитель Главного конструктора системы управления Семихатова, прибор которого (БЦВК) выходил из строя) пожали друг другу руки. Экспресс-анализ же группы спецнаборовцев определил, что успех случайный и обусловлен отказом одного двигателя второй ступени, который привел к уменьшению перегрузки при разделении ступеней. Убедительные доказательства заставили Госкомиссию принять решение: испытания прекратить, провести доработку системы разделения для уменьшения перегрузки и определить причины отказа одного (из четырех) двигателей.

Первый пуск двухступенчатой ракеты-носителя 11К63 (разработчик КБ «Южмаш») для запуска малых ИСЗ – аварийный из-за отказа автомата стабилизации при движении ракеты в шахте. Спецнаборовец А.Н. Куделенский, отвечавший за систему управления данной ракеты, предположительно определил причину потери устойчивости – обрыв (в месте припайки) под действием вибрации проводов блока питания автомата стабилизации. Моделирование полностью подтвердило правоту Куделенского. Но представитель разработчика системы управления (СКБ В.Г. Сергеева) не согласился и отказался подписать заключение. Моделирование повторили уже в СКБ, с участием Малышева. Всё подтвердилось вновь. Указанный дефект был подтвержден позже и на вибростенде в Ленинграде. Главный конструктор Сергеев был вынужден подписать заключение о причине аварии. СКБ провело доработку, и аварий по этой причине больше не было.

Второй пуск этой же ракеты. Авария примерно на 70 сек. полета. Моделирование, проведенное спецнаборовцами, показало, что ферма, соединяющая первую и вторую ступени, при принятых разработчиком прочностных характеристиках не выдерживает нагрузки в момент перехода ракетой звукового барьера. «Южмаш» безоговорочно согласился с этим заключением.

Пуск первой твердотопливной ракеты РТ-1 (разработки ОКБ Королева С.П.). Ю.И. Пресняков, отвечавший за автомат стабилизации, на основе анализа эскизного проекта НИИАП определил, что запаса устойчивости ракеты недостаточно. Это могло привести к аварийному полету. Пресняков доложил об этом начальнику отдела, а тот — начальнику полигона генерал-полковнику Вознюку. Вознюк собрал совещание, на котором заслушал доклад Преснякова и принял решение – не давать заключение полигона на пуск. На полигон срочно прибыли Королёв и Пилюгин (разработчик системы управления) и настояли на проведении пуска. Однако примерно на 40-й секунде ракета потеряла устойчивость и упала, как и докладывал Пресняков. Он был срочно командирован в Москву в НИИ АП, где вместе со специалистами Пилюгина принял участие в доработке автомата стабилизации.

Это лишь отдельные случаи успешной работы спецнаборовцев как отличных испытателей систем ракетной техники в определении и предупреждении причин аварий ракеты.

Исключительно грамотным испытателем был В.А. Бородаев, который окончил Академию с золотой медалью и предпочёл службу на полигоне оставлению в адъюнктуре. Он всегда творчески решал проблемы, пользовался огромным авторитетом, был мощным генератором новых идей.

Всегда безупречными и неопровержимыми были доводы Ю.А. Борисевича (впоследствии доктора технических наук), ставшего непререкаемым авторитетом в области аэродинамики и устойчивости полёта объектов боевого оснащения.

Блестяще проявились аналитические способности А.М. Мишина, когда он нашел причину и закономерность возникновения погрешностей системы измерения вектора скорости ракеты. Причина оказалась за пределами обычного инженерного рассмотрения и была связана с геофизикой Земли. Пораженный главный конструктор системы (Г.А. Барановский) предложил Мишину писать на эту тему докторскую диссертацию, гарантируя её успешную защиту. Однако Мишин сказал, что тут ему уже всё ясно, и он не хочет тратить на это время.

Рос авторитет полигона и в решении вопросов общей оценки результатов испытаний ракетных комплексов. Теперь на заседаниях комиссий по испытаниям представители главных конструкторов (а то и сами главные конструкторы) с большим вниманием слушали доклады руководителей отделов анализа по оценке результатов испытаний.

Испытатели-спецнаборовцы быстро завоевали высокий авторитет на полигоне, и вскоре там сложилась довольно нетипичная для армейских условий ситуация: спецнаборовцы ещё в званиях лейтенантов, старших лейтенантов, командовали офицерами в званиях много выше себя. Нередко старшими офицерами, вплоть до полковников. Правда, это подчинение не всегда было оформлено штатами, чаще создавались рабочие группы для выполнения каких-то работ, и руководителем группы назначался спецнаборовец. Всё чаще спецнаборовцы выступали руководителями на самых ответственных участках испытаний ракет.

Шли годы и первоначальный «десант» спецнабора на полигон Капустин Яр понемногу сокращался. Первый крупный отток произошёл, когда в Тюра-Таме формировался новый полигон для отработки межконтинентальных ракет (ныне получивший название «Байконур». Туда ушло немало Кап′ярских спецнаборовцев. И на новом полигоне они прекрасно себя зарекомендовали. Один из них, А.М.Долгов, стал заместителем начальника этого крупного полигона, Другой, В.С Патрушев, – начальником одного из ведущих управлений полигона.

Позже точно так же уходили спецнаборовцы на новый полигон в Плесецке («Мирный»), где тоже прекрасно зарекомендовали себя. С.В. Есенков стал начальником управления, получил звание Героя социалистического труда.

Уходили в адъюнктуру, в Центральный аппарат Ракетных войск, в НИИ, в военные представительства.

Время шло. На 4-м ГЦП всё меньше оставалось бывших студентов-лейтенантов. В 1954-1955 годах на полигон Капустин Яр приехало служить свыше 130 человек. Через 25 лет осталось около 20-ти. Остававшиеся занимали высокие должности. По существу весь руководящий состав полигона, за исключением только начальника полигона, состоял из бывших лейтенантов спецнабора. Первым управлением командовал Ю.И Пресняков, Вторым управлением А.И. Захаров, Третьим управлением – Г.И. Михеев. Г.В. Лексин был заместителем начальника полигона по испытательной и научной работе. В.Н. Иванов – заместителем начальника службы ракетного вооружения полигона. Другие служили начальниками отделов, ведущими инженерами.

За свою работу многие были награждены орденами и медалями. В.А. Кушаев и Е.П. Малышев были награждёны орденом "Красная Звезда", Д.Н. Горошников и В.Н. Иванов – дважды, а А.А. Павлов – трижды.

В 1990 году офицеров-испытателей из числа бывших спецнаборовцев на полигоне уже не было. Но в их памяти испытания ракет остались навсегда:

Сейчас, в 2007 году, в Кап. Яре осталось только два бывших лейтенанта – Зинов Игорь Иванович и Погодаев Михаил Александрович. Конечно они давно уже не служат, но по-прежнему ведут активную жизнь. Зинов избран в городской совет города Знаменска (так теперь называется город, выросший из когда-то маленького военного городка полигона), и своей «въедливостью», стремлением добиться решения ряда проблем города не даёт спокойно спать городским властям.

Бывшие испытатели разъехались по разным городам, но часто вспоминают те трудные, но и прекрасные годы, которые им довелось провести на полигоне:

Соблюдая принцип исторической правды, необходимо отметить, что в Капустином Яре выросли многие видные испытатели Байконура. Прошло всего два года, как спецнаборовцы получили своё первое после окончания академии назначение и приступили к освоению профессии испытателей, а от их начальника факультета Алексея Ивановича Нестеренко, назначенного возглавить создание нового полигона для испытаний межконтинентальных ракет и космических комплексов, прибыли вербовщики. Несмотря на то, что впереди вновь предстоял необустроенный быт, многих прельстила новизна.

Первопроходцами Байконура стали спецнаборовцы, большинство из которых прошло школу полигона Капустин Яр: Графский В.М., Веселов В.Г., Галяев В.И., Краскин В.Б., Мищенко Г.И., Иньков Г.А., Чалых Ю.Д., Катаев В.И., Долгов А.М., Патрушев В.С., Шахов И.Г., Крутов Р.Т., Зелёненький В.П., Лаврентьев Н.В., Журавлёв В.П. и ряд других спецнаборовцев. Они сразу стали заметными фигурами в ведущих испытательных управлениях, включая основные - 1, 2 и 3-е.

Они были активными участниками создания первого байконурского старта, получившего впоследствии название гагаринского, запуска первого искусственного спутника Земли и первых космонавтов. Не миновала спецнаборовцев и первая крупная байконурская катастрофа.

Спецнаборовцы Долгов А.М. и Катаев В.И. выросли до должностей заместителей начальника полигона Байконур, Патрушев В.С. – начальника 1‑го управления.

Интересно отметить, что спецнаборовец Галяев стал настолько авторитетным испытателем, что Сергей Павлович Королёв добился перевода его к себе в КБ с оставлением в кадрах Вооружённых Сил.

Сейчас, через 50 с лишним лет, ясно, что спецнаборовцы внесли в оборону страны большой вклад и в абсолютном большинстве служили хорошо. Несмотря на трудности, наиболее стойкие к ограничительным рамкам уставов достигли высоких результатов и в строевых частях, а также на ракетных арсеналах. Так, генерал-майор Еремеевский Валентин Степанович стал главным инженером ракетной армии. Его считают одним из основателей служб главных инженеров в РВ СН. Полковник Обухов Владимир Леонидович - командир части Военно-топографического управления Генштаба. Настоящим командиром-ракетчиком был Султанов Ильгиз Тимирович.

К сожалению, восстановить сведения о судьбах тех, кто надолго задержался в «войсках» (в узком смысле этого слова) сейчас, через 50 с лишним лет, оказалось наиболее трудно. Мало кого из них удалось разыскать. Этим объясняется то, что значительная часть биографических справок о студентах-лейтенантах, попавших в строевые части, обычно ограничивается скупыми фразами, добытыми из архивных приказов о первичном назначении. Авторы надеются, что в дальнейшем этот пробел будет хотя бы частично восполнен. Надежд не так уж много, поскольку многие носители информации уже ушли из жизни, но всё что можно сделать для поиска сведений об этих людях будет сделано.

Человек 170 из февральского набора, а через полгода около 80 августовцев были направлены в войска ПВО. Из них 38 человек были направлены на Научно-исследовательский испытательный полигон Войск ПВО страны (НИИП-8), дислоцированный в Капустином Яре, там же, где и Государственный центральный полигон РВСН. Остальные были направлены непосредственно в войска. Под Москвой формировались зенитно-ракетные части ПВО для надёжного прикрытия столицы от возможного воздушного нападения.

С теми, кто был направлен в эти войска вел собеседование полковник Ненашев М.И., тот, что ранее читал спецнаборовцам курс ПВРД. В 1955 он уже был заместителем главного инженера УТЧ-2 (так называлось возглавляемое известным генералом С.Ф. Ниловским объединение, которое потом превратилось в подмосковную Армию ПВО). Всем отобранным Михаил Иванович объявлял непонятные должности. Прошло еще несколько дней и наступил момент отъезда. Куда, что, чего –молодые лейтенанты понимали туманно. Место назначения обозначалось пятью цифрами номера войсковой части, скажем, в/ч 21369 (условно). Название должности также звучало безлико – инженер по оборудованию, инженер по аппаратуре, начальник группы контроля, начальник группы ТО и т.п.

Тех, кто был назначен в подмосковную Армию ПВО особого назначения, в последнее утро пребывания в Академии построили по командам во дворе с чемоданами, а потом рассадили по машинам – грузовикам с брезентовым верхом, которые молодые офицеры потом окрестили «коломбинами». С ними поехали офицеры, представители частей. Каждая группа разъезжалась согласно своим направлениям.

Как пример, можно привести описание первых дней в части выпускников курса «В». Всех привезли за 25 км от города, выгрузили на голом дворе с несколькими бараками. Это было управление корпуса ПВО. Встретил их корпусной синклит во главе с рослым стриженым полковником. Это был командир корпуса Сапрыкин. Спустя 15 лет спецнаборовцы встречали его уже генерал-полковником, командующим Уральской армией ПВО. Перед «академиками» выступили с речами начальники, потом накормили обедом, на столах из струганных досок в солдатской столовой и по такому же рациону. Нескольких человек оставили в службе главного инженера корпуса – Сашу Толстоухова – инженером по ракетам, Васю Левченко – энергетиком, Сашу Ляшенко – в отделе боевой подготовки. Других по одному, по два увезли на «газиках» в полки – капитан Д.Касаткин, лейтенанты К.Лисовский, В.Ильин, М.Зеленкин, Г.Кальнов и др. А 16 человек отправили на техническую базу корпуса, которой тогда командовал гвардии полковник Коломиец Михаил Маркович, участник войны, командир батареи «Катюш», закончивший потом Артиллерийскую Академию. Это были ребята из МАИ, инженеры по приборам ракет – по автопилоту, рулевым машинкам, гироскопам, программным механизмам – Юрий Панов, Юрий Чистов, Виктор Начученко, Владимир Одинцов, Виктор Мартыненко и Виталий Якименко из ХПИ. Участник войны Юрий Науменко стал инженером по двигателям. Другому фронтовику Анатолию Волошину дали должность, связанную с хранением и транспортировкой ракет, которых еще не было. Сева Струк стал инженером по ремонту тех же будущих ракет. Еще на эту базу были назначены Павел Пинаев и Иван Дмитриев из Ленинградского Политехнического института, а также Соколов Юрий, Чебесков Юрий, Губский Альберт, Генрих Коновалов (последний из Одесского Политехнического института). На базе появилось сразу 16 выпускников Академии. В то же время до этого там был лишь один офицер с академическим значком – зам.начальника штаба подполковник Селезнев, участник войны, с одним стеклянным глазом, за что коллеги прозвали его в шутку «пусто – один». В последующие годы туда прибыли спецнаборовцы О.Андреев, О.Пелевин, А.Курьянов, Н.Шалев и другие. Володя Янчивенко, бывший студент-технолог Томского Политехнического института, попал в автобатальон.

В день прибытия базы, как таковой, еще не существовало. Стройрайон Главспецстроя МВД, возглавляемый полковником Нехороших, лишь еще вел строительство – вырубал лес, засыпал болото, бетонировал площадки и дороги, возводил технологические здания, прокладывал коммуникации – электрокабели, связь, теплосети, водопровод, канализацию на технической территории, а также строил жилые дома, казармы и служебные здания в жилгородке. Строительство вели заключенные, руководство осуществляли гражданские специалисты.

В последующем молодых лейтенантов распределили по тем объектам, где они будут служить и они принимали участие в монтаже специального оборудования. Солдат было немного, только лишь для поддержания хозяйственного порядка, офицеров также было мало, хотя некоторые уже прибыли сюда со своими семьями. Все инженерно-технические должности – энергетиков, механиков, строителей, технического обеспечения были укомплектованы офицерами лет 30-45, призванными из гражданских организаций.

В городке стоял лишь один двухэтажный одноподъездный дом на 8 квартир. Здесь помещался штаб части, а в квартирах, по две-три семьи в каждой комнате жили офицеры с семьями. Немногочисленные солдаты и бессемейные офицеры жили в нескольких палатках рядом с домом. Причем всё это находилось в строительной зоне, огороженной двумя рядами колючей проволоки. Утром конвой приводил сюда заключенных, а вечером уводил их. Поэтому оружия не имел никто – ни офицеры, ни солдаты, только дежурный по штабу, да и то за запертой дверью. Женам и детям ходить днем в одиночку не разрешалось. Собирали группу и они шли, скажем, в магазин или к проходной под охраной нескольких солдат, вооруженных толстыми палками.

Между прочим, такой режим длился еще почти два года, пока не завершилось строительство городка. Но никаких эксцессов между жителями и заключенными не произошло ни разу. Помимо всего прочего, это можно объяснить тем, что заключенные являлись не уголовниками, а рабочими специалистами – монтажниками, сварщиками, каменщиками, бетонщиками, слесарями, наладчиками, электриками, сантехниками, причем, довольно высоких разрядов. Похоже, что их забирали в лагеря по разнарядке – нужно 10 сварщиков – под различными предлогами арестовывали 10 квалифицированных сварщиков, давали им пять лет за драку или мелкую кражу и направляли на спецстройки. И так по всем специальностям. Вспомним, что руководил строительством всей системы С-25 Лаврентий Берия, туча (так в народе называли УТЧ) была в его руках.

Правда, хотя режим был строгий, но никаких измывательств, пыток и пр. не было. Более того, была и нормальная баня, и клуб с кружками самодеятельности, и кино, и стадион, и газеты, работала вечерняя школа и курсы слесарей, крановщиков, сварщиков и др. Передачи и письма разрешались часто. Зарплата начислялась по существовавшим трудовым расценкам, правда на руки выдавался мизер на папиросы и конфетки. Жили в теплых бараках, одевались прилично по сезону. Конечно, власть ведь понимала, что нужны-то не забитые скелеты, а полноценные рабочие. Кстати, средний «комсостав» - мастера, прорабы, инженеры, технологи, бухгалетры вообще жили в приличных условиях. За выполнение нормы на 121% шел зачет срока заключения – день считался за три, потому вкалывали рабочие на совесть.

В последующем многим спецнаборовцам пришлось вместе с подчиненными солдатами работать в контакте с зеками, отношения были самые деловые, только вечером расходились по разные стороны проволоки. Обедали в одно время, солдатам привозили свои котлы из части, заключенным – из лагерной столовой. Как-то один бригадир сказал: - «Гражданин лейтенант, а моих-то зеков кормят лучше, чем твоих солдат». Что делать, это была правда. Шел 1955-й год.

Как уже упоминалось выше, подавляющее большинство лейтенантов спецнабора, попавших в ПВО было направлено непосредственно в войска – в зенитные ракетные полки, на базы и в службы корпусов. Практически все, кто упомянут ниже, прошли эту низовую воинскую службу. Здесь высокая квалификация спецнаборовцев, как инженеров-разработчиков, давала им меньше преимуществ, так как им пришлось заниматься эксплуатацией вооружения, правда вооружения новейшего и чрезвычайно сложного. Но и здесь молодые офицеры прекрасно проявили себя, завоевали большой авторитет, и многие из них впоследствии занимали высокие должности. Полковник Пахомов Викентий Васильевич - главный инженер корпуса ПВО, полковник Розов Валентин Алексеевич - заместитель главного инженера Зенитно-ракетных войск страны, полковник Коробов Владимир Григорьевич - командир части ПВО.

Процесс перемещения спецнаборовцев на должности более соответствующие их студенческой и академической подготовке в ПВО шёл медленнее, чем в РВСН.Лишь через 5-10 лет началось передвижение: в управление главного инженера 1 АОН, ( В.Фролов, Г.Самойлов, М.Аверин, Л.Евдочук, В.Вистяк, Г. Коновалов, Л.Коломиец, рано уволившийся по болезни К.Лисовский, Л.Горкуненко, ставший Начальником инспекции Котлонадзора Министерства обороны, Б.Кувинов, выросшие здесь до начальников отделов Г.Балакшин, А.Черепанов, К.Аносов и др.); в военные представительства; в 4 ГУ МО; в созданные институты ПВО - НИИ -2 ЦНИИ-45 (М.Андреев, М.Елистратов, Н.Назаров К слову, Назаров со временем стал доктором технических наук, профессором, полковником. Елистратов же, став ктн, в 1969 г. находясь в командировке на полигоне, на отдыхе, будучи спортсменом по прыжкам в воду, неудачно прыгнул с вышки и сильно повредил позвоночник. Его демобилизовали по состоянию здоровья. Травма сохранилась на всю жизнь, но после выздоровления он работал в ОКБ-1 – «Алмаз» до 2002 г., успешно занимаясь программами автоматизации проектирования систем управления ЗРК С-200 и др. Проработавший в 4 ГУ МО с 1954 по 1958 г. августовец В.Синцов поступил в адъюнктуру Артиллерийской академии, после защиты кандидатской диссертации был направлен в НИИ-50, где и прослужил до самого увольнения.); на преподавательскую работу в военные вузы (Ю.Кричевский, А.Толстоухов, Ю.Чистов, М.Зеленкин, В.Берзин, В.Воронков, Л.Жильцов и др.); и на военную кафедру МВТУ (И.Малышев, Г.Кальнов, О.Пелевин, В.Суббочев, В.Сачков); а также в Управления ЗРВ и УКВР Главкома ВПВО страны и Московского округа ПВО. (В.Розов, Л.Коломиец, Ю.Доброхотов, Р.Валеев, А.Чекмарев, С.Кругликов).

В последующие годы определенная часть февральцев и августовцев перешла в организации, связанные с противоракетной и противокосмической обороной, а также в аппарат заместителя министра обороны по вооружению. Отдельные товарищи перешли в Генеральный штаб, в ГРУ (Маслов Л.А., Бутенко В.П., трагически погибший спустя 12 лет после увольнения при пожаре на даче), в аппарат ГТУ ГКЭС, занимавшееся поставками вооружения дружественным странам, при этом неоднократно выезжали за границу.

Впрочем, ездили и офицеры других служб, работая там по несколько лет (генерал-майор В.Шабанов – 13 лет служил советником в странах Варшавского договора и Ближнего Востока, в Ливии, Индии, Вьетнаме, награжден боевыми наградами Болгарии и Сирии, к сожалению он скончался в 2005 г. Р.Валеев – Югославия, Чехословакия, Египет, Сирия, Индия, Куба, Вьетнам – ремонт вооружения ПВО; 4 года работал в Болгарии старшим представителем полковник С.Закусин, награжденный орденом Василя Левского; А. Щербинин был в Ираке в 1973 г. – и др.)

Между прочим, Шабанову довелось быть в Ливии в 1986 г., когда наш ЗРК С-200 впервые участвовал в боевых действиях и сбил два палубных штурмовика на дальности в 86 километров. А подполковник Валеев застал во Вьетнаме конец войны 1973 г., когда ЗРВ ПВО сбили за две недели 421 самолет, включая 31 стратегический бомбардировщик Б-52. Всего во Вьетнам с 1965 г. было поставлено 95 ЗРК и 7658 ракет, которые сбили 1300 воздушных целей. И в этом тоже есть заметная доля труда выпускников спецнабора - офицеров 4 ГУ МО и военных представительств,. К слову, в обучении вьетнамских расчетов в высших училищах в Минске и Одессе принимали участие февральцы Ю.Кричевский и А.Толстоухов.

Особо хотелось бы отметить спецнаборовцев, служивших в разное время в 4 ГУ МО – ГУВ ВПВО. Этот главк создан в 1955 г. в связи с созданием первой в мире многоканальной зенитной ракетной системой противовоздушной обороны Москвы – «Беркут» или С-25, принятой на вооружение Постановлением ЦК КПСС от 14 апреля № 720-435 и Постановлением Совета Министров СССР от 7 мая 1955 г. № 893-533. Этим же Постановлением Совмина и приказом Министра обороны от 21 мая 1955 г. № 00112 было создано 4 ГУ МО. Два года им руководил генерал-лейтенант Кулешов П.Н., а с 1957 по 1972 г. – Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Байдуков Г.Ф. заместителями его и начальниками управлений были такие видные генералы, как Червяков Н.Ф., Селезнев Н.П. Городилов Ф.И., Трусов К.А. Мымрин М.Г., Легасов Г.С., Михайлов Е.И., Ненашев М.И., Мишин А.В., Воробьев М.И. и др.

В дальнейшем главк руководил созданием, испытаниями, производством и поставками в войска всех систем Войск ПВО, начиная с С-25 и кончая С-300 и С-400, ПРО, ПКО, СПРН, ККП, АСУ, включая ракетное и противоракетное вооружение и радиолокационные системы от подвижных РЛС и кончая циклопическими станциями СПРН. На главк замыкались около 250 научно-исследовательских и конструкторских организаций и около 1000 заводов. Номенклатура курируемых изделий за все годы превышала 1200 наименований.

Всего за годы работы главка в нем служили 22 спецнаборовца. Одни пришли сразу из академии, другие набрались большого опыта в войсках и военных представительствах. Занимались все они различной тематикой, но всех их отличали глубокие профессиональные знания, чувство нового, масштабность мышления, высокая ответственность за результаты работы. Все они за успешную службу не раз поощрялись командованием, повышались в званиях и должностях. Это были следующие товарищи:

В 1 управлении по разработке ракет и ЗРК – начальник отдела И.А. Солнцев; В.В. Жестков, занимавшийся системой С-300; Ю.А. Алленов, курировавший С-200 и С-400; Фёдоров Ф.Ф., ведущий специалист по автопилотам и электрооборудованию зенитных управляемых ракет, по ракетам с ядерными боевыми частями, по вопросам стойкости зенитной ракетной техники к поражающим факторам ядерного взрыва и Подвигалкин В.Д., ведавший кабинами СНР ЗРК;

Во 2 управлении – Г.П.Балтрушевич – специалист по ракетам С-75 и С-200, участвовал в разработке космического корабля «Буран», кроме того отличный волейболист; к сожалению он рано ушел из жизни, в 1990-х годах; Анциферов Б.М. – средства заправки ракет; Бутенко В.П. – ракеты С-25; Евдочук Л.А. – ведал компрессорами и агрегатами воздухозаправки; Закусин С.Д. – кабины управления ЗРК; Крошкин А.В. –технологическое и транспортно-заряжающее оборудование;

В 4 управлении – участник войны зам.начальника управления Щенин И.Г., зам. начальника главка по производству генерал-майор-Королев В.П.; начальник отдела вооружения Коновалов Г.С.; начальник отдела ЗИП Ефремов Е.И.; Щербинин А.Н. специалист по ракетам; полковникм Фролов В.И., Вистяк В.М. и генерал-майор Шабанов В.Г.,будучи еще подполковниками, занимались ЗИП;

В 5 управлении – Зинин В.И. начальник отдела СПРН

В Научно-техническом отделе – Аверин М.В. начальник отдела;

В Полигонном отделе – Иванов А.А., старший инженер.

Военные представительства при научно-исследовательских институтах и конструкторских бюро, разработчиках новейшей ракетной, противоракетной и космической техники, и на заводах-изготовителях такой техники, были весьма рациональным местом использования спецнаборовцев благодаря «гремучей смеси» их гражданского и военного образования, его разносторонности и высокого качества.

Первоначально после окончания академии военпредами стало 103 человека: февральцев - 31 и августовцев - 72. Все они получили назначения на первичные офицерские должности помощников военных представителей. Цифры показывают, что командование и кадровики постепенно, с учётом реалий и государственной целесообразности постепенно отходили от исходной задумки направить всех спецнаборовцев на укомплектование инженерных бригад.

Наиболее представительная группа пришла в ВП при НИИ-885 (13 человек) и в военные представительства при НИИ и заводе № 88 (тоже 13, 7+6). Всего мест назначений было несколько десятков, в большинстве случаев группы были по 2-3 человека, но были и одиночки. Через 2-3 года число спецнаборовцев в военных представительствах выросло, так как некоторые были переведены в военные представительства из инженерных бригад.

Профессионально спецнаборовцы в военных представительствах росли весьма быстро. По служебной лестнице многие из них энергично продвигалась вверх. Прошло какое-то время и большинство представительств при основных разработчиках ракетной техники и заводах возглавили спецнаборовцы. Многие из них стали районными инженерами, возглавили целые «кусты» военных представительств, близких по тематике.

Перечисление только наиболее значительных примеров достаточно красноречиво подтверждает сказанное. Так ВП при фирме Пилюгина и куст по её профилю возглавляли в разные периоды Игольников С.А. и Вергасов Б.В., на высоких должностях там же трудился Сыромолотов В.Я. Все они пользовались огромным авторитетом и уважением, как у собственных начальников, так и у конструкторов. Представительством на Южном машиностроительном заводе и в КБ «Южное» у Янгеля М.К. и Уткина В.Ф. длительное время руководил районный инженер Владыко А.Ф., в Химках у Глушко В.П. и Радовского - Фатуев Ю.А., видную роль играли там же Дунаев Б.И. и Барботько Л.Н., в КБ электроприборостроения у Сергеева В.Г. - Михайлов В.М., районным инженером на Пермском машиностроительном заводе был Глотин Д.П., в КБ-1 у Расплетина - Бычков С.А.

Руководителями военных представительств были Миткин В.В., Старцев В.К., Козак А.Р., Штатнов А.В., Альбеков З.А., Рыбкин Е.М., Одинцов В.П., Мартыненко В.В., Котельников С.В., Шубин В.П. – и даже этот внушительный список, заведомо, неполон.

Спецнаборовцам во время службы в военных представительствах было свойственно творчество, они стали авторами и соавторами большого количества изобретений и рационализаторских предложений, в совокупности получили множество авторских свидетельств.

Военпреды-спецнаборовцы в вопросах принципиальности не уступали другим военпредам. Но вот что их отличало. Если другие военпреды в НИИ и КБ на этапе разработки новой техники обычно в процессе разработки не оспаривали те или иные конструктивные решения, так как не имели подготовки в качестве инженеров-разработчиков и не могли на равных спорить с конструкторами, то военпреды-спецнаборовцы иногда это делали.

Один из наиболее ярких примеров такого вмешательства показал В.И. Зинин. КБ, в которое он был назначен военпредом, осуществляло разработку систем радиоуправления для зенитно-ракетных комплексов. Как всегда, в первую очередь отрабатывались боевые элементы системы, а проверочно-испытательному оборудованию внимания не хватило. В эксплуатации же быстро выяснилось, что проверочно-испытательная аппаратура существенно тормозит подготовку комплекса к боевой работе. КБ занялось разработкой нового комплекта проверочно-испытательной аппаратуры. Многие параметры её были значительно улучшены, хотя принципиально построение аппаратуры не изменилось, она осталась такой же громоздкой и сложной. И тут Зинин предложил принципиально новое решение, позволяющее при тех же возможностях во много раз сократить объём и сложность оборудования и повысить надёжность его работы. Это вызвало шок и резко негативную реакцию у разработчиков. Выходило, что один какой-то “выскочка” оказался умнее целого КБ! Впрочем, тут же был найден выход. Идея была признана неверной: так, мол, ничего не получится. Классическое: “Этого не может быть, потому что не может быть никогда. А если ты такой умный, то сам и делай”.

Очевидно, никто не мог представить, что кто-то способен в одиночку сделать оборудование, над которым обычно долго работает целое немаленькое подразделение КБ. Но они недооценили инженерные способности и настойчивость Зинина. Он действительно начал сам делать опытный экземпляр. Сидел в КБ вечерами и ночами, провёл там свой отпуск, но оборудование сделал, несмотря на многочисленные “палки в колёса”. Зинин сумел выстоять и довести своё дело до конца. Больше того, ему удалось представить заказывающему управлению (4 ГУМО) своё оборудование, как альтернативу тому, что сделало КБ. Заказывающее управление оценило по достоинству работу Зинина, и в серию пошёл его вариант, а не вариант КБ.

Подобных вмешательств в разработку, может быть не столь экстремальных, как в описанном случае, у военпредов-спецнаборовцев было немало.

Некоторые спецнаборовцы, первоначально распределённые в военные представительства и хорошо проявившие себя уже с первых дней, быстро выдвинулись на более высокие должности в центральный аппарат, военные НИИ и учебные заведения. Примерами могут служить Тимофеев Ю.С., ставший впоследствии заместителем начальника НИИ-4, генералом, Денисенко С.Т., Долбанов В.П., Лукьянов В.А., Шапкин В.Н., Комаровский А.В., Феоктистов М.А., Черников С.А.

Спецнаборовцы, часто представляли большую ценность для тех предприятий, где они трудились офицерами, и после увольнения из армии. Можно привести примеры, когда суммарно на одном предприятии спецнаборовец трудился по 30, 40 и даже более 50 лет.

В мемуарной литературе можно встретиться с критическими высказываниями в адрес военных представителей. Якобы они отстаивали интересы промышленности, а не армии. Причиной этого называют социальную зависимость (получение жилья, мест в яслях и детских садах, путёвок, желание устроить судьбу после ухода на пенсию). Такими заявлениями «грешили» нередко те, кто длительное время служил на полигонах. Публично утверждал это даже такой умный генерал, как Курушин А.А. Но согласиться с такой критикой нельзя. Роль военных представителей, особенно спецнаборовцев, в создании качественных вооружений и военной техники огромна. Ведь они знали образцы от глубоких корней, начиная от эскизных и даже аванпроектов. Более того, они владели тонкостями технологий, были в курсе конструкторских «заначек», знали, что можно выжать из творческого задела.

Много интересного о спецнаборовцах-военпредах можно почерпнуть из книги Ряжских А.А. «Оглянись назад и посмотри вперёд».

Первичное назначение после окончания академии в центральный аппарат получили 23 спецнаборовца, то есть 2,5%. В управление заместителя Командующего артиллерией попали 8 человек (Карпенко В.П., Качков В.А., Осипов В.А., Рюмкин В.М., Сороковой Б.А., Стрелков А.И., Тишков Н.Ф. и Фокин Б.Н.) и в 4 управление Министерства обороны - 15 (Анциферов Б.Н., Бутенко В.П., Голубев В.И., Елистратов М.Р., Закусин С.Д., Иванов А.А., Крошкин А.В., Москаленко И.А., Назаров Н.Г., Новокреещёнов П.Ф., Синцов В.П., Солнцев И.А., Ущербов В.С., Фёдоров Ф.Ф. и Фокин Ю.М.). Все 23 - «августовцы».

Поскольку такое не входило в первоначальный план использования спецнаборовцев, ходили слухи, что произошло это из-за угрозы Митрофана Ивановича Неделина сократить в УЗКА и 4 управлении МО все вакантные должности, которые не будут укомплектованы до Дня Красной Армии 23 февраля 1955 года. Из 23 «везунчиков» (хотя более престижным считалось быть оставленным в академии или служить в НИИ-4 МО) 8 человек получили должности старших инженеров отделов, 14 - инженеров отделов и один - офицера отдела. Все эти должности соответствовали самым нижним ступенькам аппаратной офицерской иерархии.

Справедливо считалось, что в Центральном аппарате должны служить офицеры, имеющие уже немалый опыт службы в частях и на полигонах. Естественно свежеиспечённым лейтенантам в аппарате на первых порах пришлось нелегко. Руководство управлений поначалу относилось к молодым офицерам с недоверием. Прошло совсем мало времени и от Неделина поступило новое распоряжение - заменить всех «салаг» на старших офицеров, прошедших школу фронтов Великой отечественной войны. От молодых новобранцев осталось менее половины. Их заменили майорами, подполковниками и даже полковниками.

Спецнаборовцев переводили из центрального аппарата, в основном, в военные представительства (Карпенко, Сороковой, Осипов, Бутенко, Голубев, Крошкин). Некоторым удалось поступить в адъюнктуры (Елистратов, Фокин Ю., Синцов, Назаров) или перейти в научно-исследовательские институты МО (Иванов, Фокин Б.) Практически в аппарате остались только те, кто проявили волю и характер, сразу взял «с места в карьер», за кого вступились непосредственные начальники, заявив, что молодёжь их больше устраивает, чем фронтовики. Высокая профессиональная подготовка, нестандартность спецнаборовцев, более подходившая для новых дел. И некоторым из первопроходцев удалось всю военную службу пройти в центральном аппарате (например, Фёдоров, Солнцев, Стрелков, Качков, Рюмкин).

Однако жизнь брала своё. Прошло совсем немного времени и часть из первого состава вернул в аппарат. Более того, в центральный аппарат стали осознанно назначать спецнаборовцев, отлично зарекомендовавших себя на полигонах и в военных представительствах. И здесь сыграла решающую роль, кроме богатых знаний, преданность делу, одержимость, огромная работоспособность, не обременённость догмами и бытом, желание и умение не стоять на месте, впитывать, как губка, новое, постоянно совершенствоваться, способность быстро адаптироваться к резко и часто меняющимся условиям. Вскоре им стали доверять очень ответственные работы. Они входили в состав комиссий по испытаниям новых ракет, готовили заключения по результатам испытаний, тесно взаимодействовали с промышленностью по разработке новых ракетных и космических комплексов, наладили творческие связи в правительственных и партийных инстанция.

Спецнаборовцы были среди активных создателей большинства ракетных и космических комплексов, сложнейших систем ВПВО, участников запуска первого ИСЗ и первых космонавтов. И всех их отличала высокая квалификация, способность всегда находить и отстаивать правильные решения.

Очень яркий пример такого рода приведен в книге выдающегося Генерального конструктора систем ПВО и ПРО Григория Васильевича Кисунько «Секретная зона». Он рассказывает о том, как, поддавшись подброшенным «из-за бугра» тупиковым идеям о создании загоризонтных РЛС, заместитель министра Марков В.И. настоял на разработке и строительстве таких ЗГРЛС в СССР. Работы получили шифр «Дуга». Начальник отдела систем предупреждения о ракетном нападении в 4-м ГУМО полковник Зинин В.И. (выпускник спецнабора, назначенный на эту должность после работы в военном представительстве), прекрасно понимая, что такие станции будут неработоспособны, категорически возразил против открытия этих работ. На этой основе он вступил в конфликт со своим начальством, поддерживающим работы по «Дуге», проявил принципиальность и, как пишет Г.В.Кисунько: «очень чётко, по военному, был изгнан из управления военного заказчика ПВО». Зинин В.И. и после увольнения в письменной форме докладывал Министру обороны СССР о нереализуемости этой идеи, но, как было принято в те годы, его доклад был направлен на рассмотрение в 4-е ГУМО, которое занимало противоположную позицию. В итоге были построены три гигантских сооружения стометровой высоты и километровой протяжённости каждое, которые оказались, как и утверждал Зинин, совершенно неработоспособными. Информация, выдаваемая ими, была недостоверной, и в то же время, они создавали такие помехи другим радиосредствам, что в МИД СССР посыпались протесты от ряда стран. Начальник Генштаба ВС СССР Н.В. Огарков заявил, что такие средства нельзя принимать на вооружение. Огромные государственные средства оказались выброшенными зря.

Со временем спецнаборовцы занимали всё более высокие должности. Так Рюмкин В.М., всего через 10 лет после призыва в армию, стал начальником отдела баллистики, теории полёта, перспектив развития ракетного вооружения Главного управления ракетного вооружения (ГУРВО), отдела, по-существу, определяющего идеологию Главного управления при заказе и принятии на вооружение новых ракет. Заместителем у него, а затем и преемником был другой спецнаборовец Стрелков А.И. Затем Рюмкин возглавил управление ОКР по баллистическим ракетам стратегического назначения. Одним из его заместителей стал спецнаборовец Павлов А.А., прошедший школу полигона и получивший там за испытания новейшей ракетной техники три боевых ордена «Красной Звезды». В дальнейшем Рюмкин в течение 10 лет был Председателем Научно-технического комитета Ракетных войск, руководил ракетной наукой. Завершил военную служб он заместителем Начальника космических средств Министерства обороны СССР по вооружению, Членом Военного совета космических частей МО СССР. Получил звание генерал-лейтенанта, стал лауреатом Государственной премии СССР, заслуженным деятелем науки и техники РСФСР.

Спецнаборовец Захаров А.Н. стал заместителем Начальника Главного артиллерийского управления (ГРАУ), получил звание генерал-лейтенанта, стал лауреатом Ленинской премии.

До должности первого заместителя начальника ГУРВО вырос Кравец Н.В. Заместителем начальника 4 ГУ МО был Королёв В.П. Оба стали генералами.

Начальниками управлений и отделов, их заместителями (а также на некоторых равных им должностях) практически во всех ракетных, противоракетных и космических заказывающих и эксплуатационных центральных органах 60-80-х годов ХХ века были следующие спецнаборовцы 1953 года: в ГУРВО, кроме уномянутых ранее, успешно трудились Лукьянов В.А., Кручинин В.В., Денисенко С.Т., Шапкин В.Н., в ГУЭРВ - Графский В.М., в ГИУ РВ - Сроковой Б.А., в 4 ГУ МО - Коновалов Г.С., Солнцев И.А., Фёдоров Ф.Ф., Щенин И.Г., в ГУКОС-ГУВ и УКС НКС-Андронов Д.Г., , Комаровский А.В., Кручинин В.И., Миткин В.В., в НТК РВСН - Занин В.Н. и Коршунков Е.Е., в ОУ ГШ ВМФ - Крошко С.И., в ГШ ВВС - Григорьев Ю.И., в инспекции Котлонадзора МО - Горкуненко Л.Н., в ГРУ ГШ ВС - Бутенко В.П. После полигона прошёл школу ГУРВО, ГШ РВ и Генштаба Толкачёв Ю.П. В Генеральном штабе трудились также Медведев В.Н., Васильев В.Н. и Сивов В.И.

Даже в центральном аппарате ГИУ Государственного комитета по внешнеэкономическим связям СССР некоторыми важными управлениями и отделами руководили спецнаборовцы (Долбанов В.П., Рогачёв А.М., Вистяк В.М.).

Вклад спецнаборовцев в создание ракетно-ядерного щита нашей Родины и освоение космоса отмечен многими правительственными наградами, а также словами благодарности в изданиях, посвящённых золотым юбилеям главных управлений, отвечавших в СССР за заказ ракетного и противоракетного вооружения, а также за военно-техническое сотрудничество с иностранными государствами.

В НИУ МО после выпуска было направлено свыше 60 лейтенантов спецнабора.

25 человек попали в НИИ-5 ГАУ МО. В 1958 г. НИИ-5 был передан из Министерства обороны в гражданское ведомство - Государственный комитет по радиоэлектронике при Совете Министров СССР (ГКРЭ при СМ СССР), преобразованный в дальнейшем в Министерство радиопромышленности. В соответствии со специальным постановлением Правительства все служившие до передачи в НИИ-5 офицеры оставались на службе в Советской армии (с сохранением всех привилегий и льгот) с прикомандированием их к ГКРЭ при СМ СССР. В 1966 г. институт был переименован в Московский научно-исследовательский институт приборной автоматики (МНИИПА). Для многих из спецнаборовцев он оставался единственным местом работы, в том числе и в пенсионном возрасте. Многие подробности службы и жизни сотрудников МНИИПА содержатся в воспоминаниях В. Фараджева.

21 спецнаборовец получил первичное назначение в НИИ-4. Значительно больше спецнаборовцев было перераспределено в НИИ-4 из войск в 1956-1957 годах. Впоследствии, при выделении из НИИ-4 космической тематики и образовании на этой основе 50 ЦНИИ КС МО часть спецнаборовцев была переведена туда. Всего в НИИ-4 и 50 ЦНИИ КС в разное время работали 132 офицера спецнабора. Сводные данные о них приведены в статье "Болшевцы" этого раздела, а множество подробностей - в биографиях и воспоминаниях.

15 спецнаборовцев попали в ВЦ-1 МО, впоследствии получивший название ЦНИИ-27 МО. Некоторые из них (например, Уваров Ю.Г., Бухтияров А.М., Смирнов Г.Б.) достаточно высоко ценились в Генеральном штабе Вооружённых Сил и много сделали для автоматизации его повседневной деятельности по управлению войсками. Смирнова Г.Б. продолжали использовать и после увольнения из армии на высокой должности заместителя начальника центра автоматизации Главного разведывательного управления Генерального штаба. Данильченко И.А. из ЦНИИ-27 был переведен с оставлением в кадрах армии в промышленность, стал там директором важного НИИ, генералом. Об истории создания и становления ВЦ-1 МО и о его людях можно прочитать в статье Г.А. Миронова.

Естественно, что спецнаборовцы были и среди сотрудников других научно-исследовательских институтов Министерства обороны СССР, таких как НИИ-2 и СНИИ-45 ВПВО страны, НИИ-3 ГАУ.

Вклад офицеров спецнабора в создание новой ракетной техники трудно переоценить. Исследования охватывали широчайший круг проблем создания, испытаний и использования ракетных комплексов и систем боевого управления от разработки и согласования с промышленностью тактико-технических требований (ТТТ) на их разработку до вопросов боевого применения. И здесь высокая квалификация спецнаборовцев проявилась в полной мере.

При разработке ТТТ необходимо заложить такие параметры создаваемого ракетного комплекса, чтобы он не устарел морально за несколько лет эксплуатации, параметры, так сказать, «на грани возможного». И в то же время не требовать от промышленности невозможного, каких-то нереализуемых характеристик. Легко понять, что в такой неизведанной области, как создание ракетного оружия, крайне трудно отличить возможное от невозможного. И здесь в полной мере проявлялась высокая квалификация офицеров спецнабора, специфика их ВУЗовской подготовки.

Но это лишь небольшая часть тех работ, которые выполняли спецнаборовцы в НИУ МО. Можно привести множество примеров по-настоящему творческой работы по созданию и боевому применению ракетного и космического вооружения.

Алексеев Эдуард Викторович, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, действительный член Российской академии космонавтики им. К. Э. Циолковского и Академии военных наук, начальник 50 ЦНИИ космических средств (1988—1992). Руководил работами по исследованию боевой устойчивости космических систем, по изучению взглядов на возможный характер ведения боевых действий в космическом пространстве, по оперативно-стратегическому обоснованию развития космических сил и средств. Был членом Межведомственной комиссии по космосу при правительстве РФ, членом ряда Государственных комиссий по испытаниям космических комплексов. Является основателем научной школы по проблемам оперативного искусства и тактики ВКС. Имеет большое количество научных работ. Входил в состав авторского коллектива «Всемирной энциклопедии космонавтики».

Попов Александр Егорович, кандидат технических наук. Посвятил свою работу научным исследованиям, конструкторским разработкам, созданию, внедрению и совершенствованию одной из важных информационно-технических систем – системы единого времени (СЕВ) страны и её применению при полигонных испытаниях ракетных и космических комплексов, за что получил от сотрудников НИИ-4 шутливое прозвище «Папа СЕВ».

Прудковский Р.П., кандидат технических наук. Был техническим руководителем работ по созданию уникальной базы (построенной в районе г. Аральск и вошедшей в состав 4 ГЦП МО) для снятия радиолокационных характеристик головных частей и средств преодоления ПРО.

Это лишь отдельные, в значительной степени случайные, примеры того огромного объёма работ по решению важнейших проблем вооружения, который был проделан спецнаборовцами в НИУ МО.

Высокий научный уровень этих работ характеризуется тем, что многие спецнаборовцы стали докторами и кандидатами наук, многие получили учёные звания, имеют большое количество авторских свидетельств на изобретения.

Работая в НИИ-4 и 50 НИИ, стал крупным учёным и был выдвинут на должность заместителя начальника Центра оперативно-стратегических исследований Генерального штаба Медведев В.Н.

Заместителями начальника НИИ-4 МО продолжительное время были, став генералами, Тимофеев Ю.С., Бордюков М.М., Лексин Г.В., а также Крылов В.Н., выпускник декабрьского набора.

Спецнаборовцы в НИИ-5 (МНИИПА) были активными участниками разработки многочисленных эффективных приборных комплексов управления зенитным огнём, территориальных автоматизированных систем управления ПВО, систем управления группировками зенитно-ракетных комплексов, новейшего программного обеспечения. Часто созданное ими не имело аналогов в мире, превосходило зарубежное вооружение по своим характеристикам.

Небезынтересно отметить, что у многих спецнаборовцев в НИУ прошла вся военная служба после окончания академии (Бондаренко, Бордюков, Кабанов, Сенин, Прокудин, Стреналюк, Фараджев). Наиболее "стойкие" трудились в НИУ и став пенсионерами, суммарно более чем по 50 лет.

Более детально об этом можно ознакомиться по воспоминаниям Фараджева, Бордюкова, Коновалова в разделе воспоминаний.

В Военные учебные заведения был направлен 71 выпускник спецнабора. Больше всего (30 человек) было оставлено в самой Академии. 19 спецнаборовцев получили первичные назначения в Ростовское военное училище, 22 - в Камышинское. Позже отдельные спецнаборовцы преподавали в Харьковском училище. Наиболее заметный след на ниве военных учебных заведений оставили Любомудров А.А., Алексеев А.И., Кавешников Е.А., Резвецов Н.Б., Шупейко Г.К., Дудников Н.И., Шереметьев А.Г., а также посвятившие себя преподавательской деятельности не сразу после окончания академии, а несколько позже - Фалалеев П.П., Феоктистов М.А. Многие из них стали докторами технических наук, профессорами.

Оставленные для продолжения учёбы в адъюнктуре академии уже через год читали первые лекции. Особенно хорошо удавалась спецнаборовцам преподавательская деятельность по сверхновым сложным дисциплинам, например таким, как ядерное орудие и ядерная безопасность и т.п. Бывали случаи, когда лейтенанты-спецнаборовцы читали лекции полковникам, подполковникам, майорам. Весьма успешно спецнаборовцы-преподаватели справлялись с руководством полигонной и производственной практикой слушателей, с написанием отличных учебников и учебных пособий. А когда начальник академии генерал- полковник Тонких Ф.П. был председателем Государственной комиссии по нескольким ракетным комплексам, спецнаборовцы служили ему надёжной опорой. Одному из них - Любомудрову А.А. позже было оказано доверие возглавить Государственную комиссию по лётным испытаниям подвижного ракетного комплекса «Пионер».

Спецнаборовцы академии активно привлекались к проверкам постановки учебного процесса в военных училищах, к подготовке научных кадров и проведению научно-исследовательских работ по заданиям Главных штабов, Главных управлений и служб центрального аппарата.

(Этот раздел будет дополнен по мере получения и обработки недостающих данных, в частности - по Ростовскому ВИ)

Благодаря отличному образованию, хорошему воспитанию, трудолюбию, богатому жизненному опыту и умению работать с людьми, многие из спецнаборовцев оказались весьма востребованными и после увольнения с кадровой военной службы.

Наиболее естественно, без психологической ломки перешли в новое качество учёные ракетных ВУЗов. До сих пор преподают в ВА РВСН им. Петра Великого профессора А.А. Любомудров, В.П. Зелёненький, Н.Б. Резвецов, в Ростовском Военном институте — Н.И. Дудников, С.В. Ерёмин,…и др. Немало преподавателей прекрасно вписалось в коллективы гражданских ВУЗов (С.А. Черников — МВТУ, …..

После непродолжительной адаптации занялись педагогической деятельностью по родственным дисциплинам ракетчики с учёными степенями, занимавшиеся до этого исследовательской работой в НИИ и на полигонах (И.С. Солодухо, А.С. Бондаренко, И.В. Ермолаев,…).

Без какой-либо «ломки» продолжили работу в своих коллективах научные работники военных НИИ. Таких примеров много. Например, в 4 ЦНИИ, где до сих пор трудятся В.Н. Мосягин, М.В. Штундюк, А.Д. Живов, С.В. Касьянов. Этому способствует не только стабильная тематика, но и хорошие бытовые условия: подавляющее большинство живёт «в шаговой доступности» от места работы. Впрочем, и Москва не далеко. Сегодня, как и 50 лет назад, ездят из Москвы на работу в Болшево А.И. Прокудин, М.М. Бордюков, А.Г. Масюк, В.С. Галактионов. В других институтах спецнаборовская «диаспора» поменьше, но тоже есть примеры верности «родным пенатам»:

Многие офицеры спецнабора, прослужив 25-30 и более лет, после ухода в запас и отставку сохранили верность ракетно-космической отрасли и продолжали работать уже в качестве гражданских инженеров в ракетной промышленности и военных организациях Ракетных и Космических войск. При этом, благодаря своим глубоким знаниям и опыту, нередко, начиная с почти рядовых должностей, быстро завоёвывали высокий авторитет и становились крупными руководителями. Можно привести множество примеров.

Михайлов В.М., бывший районным инженером, стал заместителем Главного конструктора ракетно-космического направления ОКБ-692, Шапкин В.Н. – Начальником сектора Государственного унитарного предприятия НПЦ АП имени Н.А.Пилюгина, Катаев В.И. – Вице-президентом Федерации космонавтики Украины, Миткин В.В. – Директором филиала ЗАО «ПИК Прогресс».

До четверти века, уже будучи военными пенсионерами, отдали предприятиям ракетно-космической отрасли многие бывшие спецнаборовцы. В их числе Старцев В.К., Андронов Д.Г., Дунаев Б.И., Королёв В.П., Захаров А.Н., Коробов В.Г., Кравец Н.В., Сороковой Б.А., Фараджев В.В.. Список можно при желании дополнять достаточно долго.

Широкий кругозор, умение быстро освоить новые сферы деятельности, явились причиной востребованности пенсионеров-спецнаборовцев и в других, порой экзотических направлениях.

В банке долго и плодотворно трудился Рогачёв А.М.

До сих пор в Центре безопасности информации работает Кучерявый Е.П.

Кукушкин В.Д. преподаёт в Сельскохозяйственной Академии, где пользуется высочайшим авторитетом. Он избран членом-корреспондентом Российской экологической Академии, членом Балтийской педагогической Академии.

Сенин В.С. - преподаёт международный туризм, стал известным специалистом в этой области не только на Родине, а и в Дальнем зарубежье. Одно перечисление его должностей и званий занимает немало места на его биографической странице:

Крошко С.И. – референт Москонцерта, организовывал концерты советских артистов в Чехословакии и Польше.

Сальков П.В. с первых дней после увольнения из ВС занялся фотожурналистикой, соединив свои прежние увлечения с профессиональной деятельностью. Его плодотворная деятельность на новом поприще освещена в биографическом разделе сайта.

Зинов И.И., один из двух спецнаборовцев живущих с 1954 года по настоящее время в Капустином Яре (теперь жилой городок полигона стал городом Знаменском) является депутатом Городского совета. Городская газета «Орбита» отмечает, что это наиболее активный депутат, который своей принципиальностью и глубоким знанием дела добивается решения жизненно важных проблем города, не давая благодушествовать мэру города.

Это лишь отдельные примеры, которые можно пополнять и пополнять. Многие из них нашли отражение на наших страницах.

Бывшие студенты-лейтенанты и в качестве гражданских специалистов оказались на высоте и пользуются высоким авторитетом.

Командующий РВСН генерал Соловцов в юбилейном докладе, посвящённом 185-летию академии, сказал, что за все 185 лет было подготовлено около 50 тысяч офицеров. А ведь за один 1954 год из стен академии вышло более тысячи военных инженеров! Основой рекордного выпуска послужил Спецнабор 1953 года. Тогда академию закончили 1004 человека. Из них спецнаборовцев было 894 (февральцев - 492, а августовцев – 402). Выпускников основного набора, которые проучились 5-7 лет - 110. (103 были выпущены в мае, 6 в июне с февральцами и один в декабре с августовцами).

Из 894 выпускников спецнабора 1954 года было: 446 специалистов по артиллерийскому вооружению или, как короче говорят, механиков, 267 прибористов и 181 радист.

Незначительная часть остановилась на более низких воинских званиях.

Докторами наук стали не менее 28 (11+17) спецнаборовцов.

Государственной премии СССР – 16 (6+10).
Премии Совета министров СССР –2

Заслуженных деятелей науки и техники РФ – 6(2+4).

Заслуженный деятель науки и техники Казахстана -1 (1+0).

Заслуженных изобретателей СССР -4. (Они все отмечены медалями ВДНХ)

Заслуженные испытатели космической техники.

Академиков и членов корреспондентов различных академий – 10 (3+7).

-5 начальников и заместителей начальников главных управлений (Кравец в РВ СН. Соколов и Рюмкин в Космических войсках, Захаров в ГРАУ, Королёв в ГУВ ПВО).

-5 Заместителей начальников полигонов (Катаев, Долгов, Лексин, Михеев, Анисимов).

-6 руководителей институтов (2-начальника Алексеев Э.В., Данильченко И.А. и 4 заместителя начальников Тимофеев, Бордюков, Лексин, Крылов).

-18 начальников и заместителей начальников управлений (Андронов, два Кручининых, Лукьянов, Патрушев, Графский, Сороковой, Долбанов, Павлов, Рогачёв, Шабанов, Щенин, Пресняков, Гусев).

-1 зам.начальника центра стратегических исследований Генерального штаба - (Медведев).

-11 начальников кафедр (Любомудров, Фалалеев, Феоктистов, Алексеев, Назаров, Резвецов, Черников, Шереметьев, Еремеевский, Фадеев, Гаврилов).

-1 начальник Инспекции Котлонадзора Минобороны (Горкуненко).

-1 начальник Экспериментального завода (Луценко) и 1 начальник центральной ремонтной базы (Семёнов).

Ключевых постов достигли спецнаборовцы и в военных представительствах. Они возглавляли многие головные представительства при ведущих предприятиях СССР ракетно-космического профиля. Например:

- Владыко Анатолий Фёдорович на Южмашзаводе в Днепропетровске;

- Фатуев Юрий Александрович и Барботько на Энергомаше в Химках;

- Игольников Сергей Алексеевич и Вергасов Борис Владимирович в НИИ автоматики приборостроения в Москве;

- Михайлов Владимир Михайлович в ОКБ-692 ("Хартрон") в Харькове;

- Старцев и Миткин в НИИ космического приборостроения;

- Голубев на Московском приборостроительном заводе;

- Бычков С.А. в КБ-1 (в дальнейшем - НПО "Алмаз").

Из всей совокупности спецнаборовцев, награждено орденами порядка 35%. Медали имеют, естественно, все, причём по многу и самых разных. Среди них - «За отвагу», «За боевые заслуги», «За трудовую доблесть». Многие имеют медали Федераций космонавтики СССР и России.

Вот ещё интересная деталь. У многих весь трудовой путь связан с одной организацией. К таким "однолюбам" относятся:

- в 4 ЦНИИ МО – Прокудин, Кучерявый, Прудковский, Алексеев, Бордюков, Тимофеев, Галактионов, Штундюк, Мосягин, Касьянов.

- в академии – Фалалеев, Шупейко, Любомудров, Кавешников, Хлыбов, Спицин, Резвецов, Зелёненький, Иванов, Красюк, Карелин.

- в НИИ-5 ГАУ - МНИИПА Тимофеенко А.И., Фараджев В.А., Федюнин А.Н.

- в ВЦ-1 МО - ЦНИИ 27 МО Бухтияров А.М., Уваров Ю.Г., Миронов Г.А.

Академия ныне Петра Великого, её педагоги с полным правом могут гордиться своими учениками–спецнаборовцами, как одной из ярчайших страниц своей почти двухвековой истории.

Спецнаборовцы – это в первую очередь – коллективный герой. О каждом из них можно сказать много добрых слов. Смело можно говорить потомкам, что спецнаборовцы свою жизнь прожили не зря, прожили достойно.

Конечно же, авторы далеки от мысли, что только благодаря спецнабору в СССР в короткие сроки были созданы мощные межконтинентальные баллистические ракеты, впервые в мире осуществлён запуск искусственного спутника земли, выведен на орбиту первый космонавт и многие годы страна лидировала в исследовании космоса. В этих областях работало огромное количество гражданских и военных специалистов, десятки предприятий промышленности и военных учреждений. Но высокий профессионализм спецнаборовцев, появившихся в массовом количестве в нужное время и в нужных местах, внёс огромный вклад в это важнейшее не только для страны, но и для всего человечества дело.

В апреле 2003 года в Академии отмечалось 50-летие спецнабора. Всего на встрече 2003 года присутствовало более 190 юбиляров. Большинство участвовавших во встрече 2003 года живёт в Москве и ближайшем Подмосковье. Многих уже нет, другие не смогли приехать по состоянию здоровья, проблемам, связанным с длительной поездкой из других городов. Некоторых не удалось оповестить.

Каждый год нас остается меньше и меньше. Число ушедших в вечность растёт возрастающими темпами. Начало было положено ещё в 1953 году ленинградцем Эриком Чупиным, ушедшим из жизни в знак протеста против принудительного призыва в армию. Правда есть данные, что в личных делах у всех было записано, что в армию пришли добровольно. Затем вскоре в Белокоровичах, по глупому, не стало Славы Малинина, говорили, что погиб на дуэли. В 1960-м вместе с Неделиным сгорел Иньков Геннадий. Нет среди нас двух из шести золотых медалистов Виктора Бородаева и Олега Бородина.

Очень хотел быть на юбилейной встрече Коля Кравец, активно поддержавший инициативу о её проведении. Его не стало совсем незадолго до её проведения - 5 марта 2003 года, похоронили его 10 марта.

5 марта особо памятно февральцам. Их в 1953 году , только прибывших в академию, ещё не обмундированных, одели в чужие бушлаты и отправили в оцепления для поддержания порядка в городе.

Не стало Виталия Серёгина. Он служил в войсках ПВО, за участие в боевых действиях во Вьетнаме против американцев был награждён орденом Красного знамени.

Нет многих и многих других прекрасных людей и замечательных специалистов.

Нет большинства преподавателей, руководителей факультета и начальников курсов. Мы должны быть очень благодарны им всем за всё, чему научили, что вложили в нас частицу себя. Во многом благодаря им, как написал Борис Сороковой: «Спецнабор свою задачу выполнил».

Хорошо завершает всё сказанное такое стихотворение:

Спецнабор

Миновало полвека с тех пор,

Как студентам надели погоны –

Легендарный теперь Спецнабор,

В прошлом – цвет и краса полигонов.

Так случилось, что в дни, когда нас

Собирать в Академии стали,

Умирал подписавший Указ,

Наши судьбы решивший Сталин.

Этот день прогремел как гром,

И впервые мы долг солдата

Выполняли в дни похорон

В оцепленьи в зелёных бушлатах.

Спецнабор – как крутой поворот.

Ведь не к этому мы стремились,

Не для службы за годом год

В институтах своих учились.

Но мы были дети войны,

Мы росли под гром канонады,

Как все люди нашей страны

С детства знали мы слово: Надо!

И, не сетуя на судьбу,

В дни холодной войны расцвета

Спецнабор включился в борьбу,

Посвятив свою жизнь ракетам.

Лейтенанты памятных лет,

Лучших ВУЗов страны питомцы

Отработке первых ракет

Отдавали себя «до донца».

И велик был их общий вклад,

Труд, талантливый, инженерный,

В то, что наша страна смогла

Оказаться в космосе первой,

В то, что мы спокойны сейчас

Что бы нам и как не грозило,

Потому что стоят у нас

На дежурстве грозные силы.

~ ~ ~

Миновало полвека с тех пор,

И к концу подходит дорога.

И уходит наш спецнабор,

Нас осталось не так уж много.

Спецнабор уходит – пора,

Слишком долго уж мы в походе.

Но не в чёрный безвестности мрак,

А в Историю он уходит.