Ягунов_СноваДВ

Я СНОВА НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

Причина того злополучного приказа

Так о чем был тот злополучный приказ Главкома, по которому меня направили (загнали) в войска? В то время назревал крупный международный кризис, связанный с тем, что Израиль отказался выполнять какие-то притязания Англии по территориальным вопросам. Англия решила применить против него силу. СССР встал на защиту суверенитета Израиля и заявил, что поддержит Израиль своей силой. И пригрозили ракетным ударом по Англии. На сторону Англии встали США. Тогда Хрущев решил показать Англии и США «Кузькину мать» и отдал приказ привести все Ракетные войска в повышенную готовность и срочно «доукомлектовать» личным составом Ракетные части!

А приводить-то тогда было фактически нечего!

Ракета 8К64 еще не была принята на вооружение. Первый ее пуск 24 октября 1960 г закончился «великой катастрофой», в которой погиб командующий Ракетными Войсками маршал НеделинМ.И. Причина-спешка. Несоблюдение регламента Испытаний по приказу Неделина («А что я буду говорить Никите?!»)

Массовое строительство ракетных комплексов 8К64 началось более чем за год до начала ее испытаний! Но это были, в основном, комплексы с наземными стартовыми позициями. Они находились в стадии строительства и, естественно, не были укомплектованы личным составом.

В то время на боевое дежурство смогли с трудом поставить только 4 ракеты Королева 8К71, с помощью которых запускали спутник. Межконтинентальных ракетных комплексов, находящихся в состоянии боевого дежурства, не было! Но даже после приведения этих ракет в полную боевую готовность для их пуска требовалось еще от 7 до 15 суток. Проверки этих сложнейших ракет проводились исключительно вручную. Никакой автоматики проверки они не имели. Поэтому никакой реальной угрозы они не представляли. Американцы в то время могли разбомбить или просто расстрелять эти комплексы без труда. Ракеты ПВО защищали только Москву. Но американцы ничего этого тогда не знали, видно шпионы не сработали. И только много позже, во время Карибского кризиса, когда на сторону американцев перебежал полковник Пеньковский, он открыл им глаза на истинное положение в наших Ракетных Войсках, Главком РВ Неделин тогда «пудрил мозги» всему ЦК КПСС и Хрущеву. Он доложил, что основная задержка массового применения ракетных сил - это дефицит кадров в войсках. Вот новый Главком и издал приказ о срочном укомплектовании офицерами тех частей, в которых ракетные комплексы находятся в состоянии боевой готовности или в стадии подготовки к приему на боевое дежурство. А готовность к постановке на боевое дежурство докладывалась наверх в %. Ежу ясно, что если комплекс готов даже на 99,9%, то пустить ракеты нельзя. Вообще, тогда во время холодной войны взаимная дезинформация и очковтирательство достигли апогея.

Я помню, как на парад вывозились тогда «глобальные ракеты», которых не было!

Кстати, на параде 7 ноября 1970 г были показаны ракеты почти копия 8К64!!!

Сейчас в средствах массовой информации часто сетуют на то, что: « Во время парадов на красную площадь вывозили громадные макеты ракет, которые не имели никакой внутренней начинки, а представляли искусно сделанные муляжи. Примеров можно привести массу. Это, я считаю, делалось правильно!

Вместо ракеты Челомея в контейнере, вывозился пустой контейнер, не потому, что проектирование ракеты еще продолжалось, и не было еще ни одного наземного технического испытания. А по причине опасности таких экспериментов! Так как готовую и заправленную гептилом и окислителем ракету можно было транспортировать только в специальном герметично закрытом контейнере. Причем заправка для обеспечения безопасности проводилась не на заводе, выпускающем ракеты, а на специальной удаленной от населенных пунктов базе с соблюдением всех мер безопасности! Ракета Челомея УР-100 единственная малогабаритная из всех межконтинентальных ракет, которую везли в позиционные районы заправленными.

Естественно, жидкостные ракеты следует показывать обычным людям только пустыми! Авария с проливом топлива или окислителя с одной ракеты Челомея на улице Тверской привела бы к гибели сотен, а может быть и тысяч людей!

Наверняка, даже твердотопливый «Тополь» вывозится на Красную площадь в виде муляжа! Один раз якобы его вывозили «вживую», но это потребовало значительного укрепления всех несущих железобетонных конструкций подземных переходов по всей Тверской улице.

Едем в Хабаровск

Нина, узнав, что нам предстоит снова поездка на Дальний Восток, конечно, расстроилась, но такова участь всех жен военных - ехать туда, куда посылают ее мужа. Несмотря на то, что «кадровик» нам с Голубевым тогда в Управлении кадров РВСН заявил, что приказ готов для подписи Главкома, и он его не будет перепечатывать, приказа не было еще около двух месяцев.

За это время, наконец, вышло постановление «Об исключении боевой телеметрии из состава ракетного комплекса 8К64». Узнав об этом, я снова звоню кадровику. А тот отвечает, что я в приказе остался.

Начали готовиться к переезду. Наконец, приказ пришел.

Мы с Ниной собрались, вещи погрузили в большой контейнер. Нина у себя на работе изготовила книжные полки для огромной моей библиотеки, полки в контейнер по высоте не прошли, и пришлось их верхнюю секцию отпилить. Ехать в Хабаровск решили сразу всей семьей и со всеми вещами.

Поезд до Хабаровска шел 8-9 дней, и Лене (ей исполнилось уже 3 года) было все интересно. Она не по годам была развита, знала наизусть много стихотворений, песен и с большим удовольствием, не стесняясь, исполняла их попутчикам. Один раз с ней произошел казус. Пошли мы все пообедать в вагон-ресторан, сели за столик, за которым уже сидел моряк, капитан первого ранга. Заказали обед, ждем. Лена смотрит на моряка, и так четко и громко растягивая слова, говорит: «М-о-р-р-р-я-к, с печки б-р-р-р-я -к и растянулся как ч-е-р-р-р-в-я-к!»

В первую минуту полковник опешил, но тут же правильно прореагировал: «А ты, еще какие-нибудь поговорки и стихи знаешь?» «Да!» «Тогда расскажи!» Ну, тут нашу Алену уже не остановишь. Декламировала все, что знает, пока нам не принесли обед. Полковник похвалил ее и угостил конфеткой. Конфликта не было!

Места проезжали очень красивые! Мы все неотрывно смотрели в окно. Особенно красивые места у Байкала, когда поезд идет по самому берегу озера. Частые, небольшие «мысовые» туннели, протыкающие горные массивы, спускающиеся прямо в озеро.

Хотели мы посмотреть вырубленный в скале барельеф И. В. Сталина. Но оказалось, что ретивые борцы с культом личности по приказу Хрущева взорвали всю скалу вместе с барельефом. Говорят, что взрывали специальные взрывники-альпинисты, а взрывчатку им на гору доставляли вертолетами.

Добрались до Хабаровска. Нину с Леной оставил в зале ожидания, а сам зашел к Военному коменданту, предъявил свое предписание, и мне объяснили, как добраться до штаба армии. Дали мне направление в военную гостиницу штаба округа. Мы там переночевали, позавтракали, и утром я отправился в штаб. Штаб находился на самом краю города.

В штабе 9-го Отдельного Ракетного корпуса меня очень хорошо приняли. Объяснили, что корпус находится в стадии развертывания, что назначения в части ожидает более 50 человек, поэтому придется подождать назначения 3-4 дня. Познакомился с некоторыми офицерами. Все были из различных родов войск: авиаторы, моряки, мотопехота, и даже, кавалеристы!

В основном все в званиях капитаны и майоры из местных сокращенных частей.

Штабы дивизий, полки и дивизионы временно расположены в малых гарнизонах, освободившихся от сокращения авиационных и других малых частей. Связь с ними еще налаживается.

Пошел к начальнику, изложил свой вопрос. Он мне сказал, что моя должность пока не сокращена. Пообещал разобраться через 1-2 дня.

Мы с Ниной решили познакомиться с городом. Купил план Хабаровска и поехали по городу. Как экскурсанты!

Основное транспортное средство в городе - трамвай. Город расположен на продолговатых, расположенных параллельными грядами холмах. Улицы идут поперек этих гряд. Поэтому трамвай то спускается с горы, то снова поднимается на гору. Город, в основном, был старый, много частных одноэтажных домов вперемежку с двухэтажными деревянными.

Очень красива набережная Амура. В центральной части города набережная гранитная. Много скверов и парков.

На третий день меня вызвали в штаб. Сообщили, что, к сожалению, специалисты по ЭВМ в штабе Корпуса пока не нужны. Если что-то прояснится, меня вызовут.

Меня направили в штаб 27 Краснознаменной Дальневосточной ракетной дивизии, который располагался на станции Белогорск, транссибирской магистрали. Поехал на контейнерную станцию, сделать переадресацию контейнера. Оказалось, что в Белогорске нет контейнерной станции. Ближайшая – в г. Свободный.

Приехали в Белогорск, Маленький, но каменный вокзал, на фронтоне 1903г. В центре «Зал ожидания» с дореволюционными деревянными диванами с высокой спинкой с резной надписью НЖД (Николаевская железная дорога). При вокзале «Комната матери и ребенка». В комнате 6 широких кроватей с пружинными матрацами и никелированными спинками с шишечками. Рядом медпункт с медсестрой и две комнаты гостиницы. Обстановка в комнатах еще «довоенная» или «дореволюционная». Чисто.

Нину и Лену я оставил на вокзале в комнате матери и ребенка и пошел в штаб. Штаб в одноэтажном каменном здании дореволюционной или времен «Маршала Блюхера» постройки.

Там сразу мне выдали предписание в полк, которым командовал полковник Пинчук Николай Михайлович (в/ч 44136) и дивизион, которым командовал майор Рыбин. Полк располагался в деревне Сазанка. Ехать надо до г. Свободный, а оттуда автобусом 7-8 км до деревни Сазанка. Со штаба дивизии позвонили Пинчуку Н.М. и сообщили, что к ним едет офицер с семьей и чтобы подготовили им жилье.

Можно было получить назначение в полк, дислоцированный в городе Свободный. но там не было жилья и жить пришлось бы долго на частной квартире. Посоветовался с Ниной. Мы были «сыты по горло» частным жильем в городе Ростове, поэтому выбрали Сазанку, не зная еще что это такое.

Нину с Леной я оставил временно в комнате матери и ребенка и выехал в Сазанку (и как, оказалось, очень правильно сделал).

В полку мне сразу предоставили «жилье». В гарнизоне 3 старых двух этажных бревенчатых дома на два подъезда. Все «заселены под завязку» по две-три семьи в квартире! Водопровода нет - водовозка утром, удобства во дворе, печное отопление.

Мне предложили разместиться в «квартире» на втором этаже очень старого бревенчатого штабного здания. Ранее в нем располагался штаб Амурской флотилии бронекатеров. Здание стояло на самом берегу реки Зеи, притока Амура. На втором этаже коридор и две «квартиры». На север и на юг, состоящие из 3-х маленьких 7-9 м² смежных комнат. Посредине стояла русская печка. На юг – занята. Моя –на Север.

В моей квартире давно не топлено, и температура мало отличалась от уличной (около -25⁰ С).

С большим трудом, с помощью полковых связистов, мне удалось дозвониться в Белогорск начальнику станции. Попросил позвать Нину из «комнаты матери и ребенка». Сказал, что через день их заберу. Дали мне 3-х солдат. С их помощью я привез угля, протопил печку, кое-как законопатили щели в стенах. Поехал (машиной до Свободного, поездом до Белогорска) за Ниной.

Их уже хотели выгонять из вокзальной комнаты матери и ребенка. Я не перестаю удивляться Нининой выдержке и мужеству. Ей столько пришлось перенести лишений во время моих служебных скитаний по СССР!

Забрал я их и привез в Сазанку. Здание штаба было очень старое и конопатка всех стен уже, выветрилась. Поэтому, когда мы приехали в дом, то, несмотря на мои «утеплительные старания», за сутки температура в комнатах снова снизилась, но до +5-7гр.

Я снова затопил печку (6-8 ведер бурого угля), но пришлось ложиться спать одетыми.

Проснулись утром от холода. У тыловиков раздобыл листы старой фанеры и кучу старых солдатских одеял, и мы с Ниной еще два дня обивали и утепляли, как могли, ими стены. Температуру 16-20 градусов удавалось удерживать только непрерывной, постоянной топкой!

Разъезд Ледяная

В позиционном районе (разъезд Ледяная, около 35 км от г.Свободный) начал строиться жилой городок (10-я площадка), в котором должен был располагаться штаб дивизии и все подсобные службы. Но строительство жилья для офицеров, как всегда в СССР, запаздывало, а строительство и прием на боевое дежурство ракетных комплексов было впереди.

Офицеры дивизии жили в 6-ти военных городках на расстояниях более 50 - 100 км от позиционного района.

Эти военные городки, освободились от сокращенных частей, Каждый день офицеров дивизии свозили на службу в Ледяную на специальном поезде из 5 вагонов. Утром туда, а вечером обратно. На это расходовались денежные средства, во много раз превышающие стоимость строительства жилых домов в позиционном районе. На дорогу, в один конец уходило не менее 2,5 часов!

Первые позиционные районы (ракетные дивизии), из соображений секретности, («Советским дурдомом») было решено располагать, как правило, в нежилых районах, в глухой тайге, или в отдаленных степных районах. Более безмозглое решение было трудно придумать! Для строительства объекта в районе с неразвитой инфраструктурой требовались огромные средства для доставки строительных материалов, создания заводов железобетонных конструкций, возникали большие трудности с обеспечением рабочей силой, специалистами. Поэтому строителям и монтажникам платили командировочные в несколько раз превышающие обычные размеры. Для их размещения приходилось возводить временные строительные городки. Но, главная цель всего этого решения - обеспечение секретности строительства - не достигалась. Например, проезжает по транссибирской магистрали дипломат и вдруг видит, что маленькая станция (Ледяная) находящаяся в глухой тайге, вдруг сильно расширилась, пути забиты вагонами и платформами с железобетонными конструкциями, которые обычно используются для строительства бомбоубежищ, подземных коммуникаций. От станции в тайгу отходят железнодорожные пути, а в нескольких километрах, над лесом видны не только строительные краны, но и торчат на 20 метров так называемые «Диверторы».

Что подумает и запишет дипломат? Все ясно! «Беру на карандаш!»

Удаленность военного городка от цивилизации вызывала еще один отрицательный фактор - безработицу среди членов семей военнослужащих. Поэтому офицер, в основном, думает не о службе, а о том, как бы сбежать с этого места.

Кстати, умные головы предлагали разместить штаб нашей дивизии не в тайге, у разъезда Ледяная, а в городе Свободный, который имел развитую строительную индустрию, магазины, школы, предприятия промышленности. Но генералы «в верхах» в очередной раз настояли на своем! Дурость взяла верх, и городок стали строить в болотистой, насыщенной выше всякого предела комарами и энцефалитными клещами тайге. Кстати, я сам на топографической карте нашего района видел надпись: “Район мало пригодный для жилья!”

Прокладывание дорог через болота требовало больших затрат на отсыпку грунта. Каждый километр дороги покрытой бетонными плитами стоил более одного миллиона рублей в ценах 60-ых годов. Бетонные дороги хорошо просматривались с разведывательных спутников, а оканчивались дороги на стартовых позициях. Когда это узнали, путем облета авиацией, то заставили дороги сверху покрывать еловым лапником и завешивать маскировочными сетями. Но оказалось, что в инфракрасном диапазоне “замаскированные” дороги также очень хорошо просматриваются при подобной «маскировке»!

Вернемся к нашей жизни в Сазанке. Сазанка - это небольшая деревня, населенная ранее одними рыбаками, которые ловили рыбу в реке Зее. Позже, вблизи нее, в небольшом заливчике Зеи, расположили «Зейский Затон» - место зимней стоянки речных судов. Жители подрабатывали на ремонте, а некоторые составили матросские экипажи этих судов.

Как я уже сказал, мы жили в доме, который ранее занимал штаб Амурской флотилии бронекатеров. Дом стоял на самом берегу Зеи. Берег был высокий, метров 6-8 до воды. От дома к самой воде шел трап с крепкими поручнями. Справа стояла на самом берегу трибуна, с которой командующий флотилии бронекатеров принимал парады кораблей.

Прямо за трибуной располагалось здание штаба флотилии, в котором мы жили на втором этаже. Дом в средней части имел возвышение, выполненное в виде корабельной рубки. Надстройка имела также мачту-флагшток, на которой поднимались сигнальные морские флаги. Наши дети любили подниматься в "рубку" и играть в капитанов. Оттуда открывался красивейший вид на реку Зею и ее пойму. Позади трибуны, на которой стоит Нина, видна "рубка" над штабом с флагштоком для поднятия флага.

Для отопления дома я выписал и завез машину угля. Уголь у нас был длиннопламенный, из открытого Райчихинского карьера, он был малокалорийный и стоил очень дешево. За день приходилось сжигать в печке по 6-7 ведер угля и выносить 3-4 ведра золы! Уголь хранили в куче под окнами. Первую машину угля сожгли за месяц!

Командиром нашего полка был полковник Пинчук Н.М., а моим непосредственным начальником был командир дивизиона - майор Рыбин. Он ранее был командиром артиллерийского дивизиона, но затем был переведен в наши войска. С ракетной техникой он не был ранее знаком, поэтому с большим упорством и настойчивостью, которое не часто встречается, изучал технические описания.

Я часто консультировал его по сложным вопросам устройства техники. Затем он поручил мне проведение занятий с офицерским составом, так как я единственный в полку имел высшее ракетное образование и не только видел «живую» ракету, но и участвовал в пусках! Занятия вел по любым вопросам, но, в основном, по системе управления ракеты и системе подготовке пуска. Централизованных программ переподготовки офицеров не было! А для этого надо было в авральном порядке задействовать Высшие Учебные заведения РВСН. Поэтому время и темы пришлось определять самому.

Наш позиционный район располагался от Сазанки на большом расстоянии. Выезжали в 7 утра, надо было ехать на автобусе около часа до города Свободный (7-8км), затем пересаживались в вагоны специального поезда, который собирал всех офицеров с ближних гарнизонов и дожидался “окна” в расписании. Затем около часа (43км) нас везли в сидячих старинных двуосных вагонах до ст. Ледяной. Там мы пересаживались в свои «полковые» автобусы и по колдобинам (бетонка не везде была готова) ехали в расположение своего полка. Наш полк располагался на так называемой 31 площадке и состоял из двух дивизионов. В каждом дивизионе должно быть по две наземные стартовые позиции ракет 8К64.

Против каждой стартовой позиции – достраивалось арочное хранилище для ракеты и машин контроля. Хранилище было сверху обваловано метровым слоем земли, въезд закрывали массивные железные ворота из 5 мм стали, окантованные швеллерами. Недалеко в лесу без всякой защиты в обычном кирпичном здании строилась дизельная электростанция на 6 дизелей. От нее предполагалось питать все электрохозяйство полка на период объявления боевой готовности. В обычное время все электропитание должно было происходить через электроподстанцию, которая подключалась к магистральной ЛЭП. Их еще не было! Поэтому электроснабжение осуществлялось по временной схеме, от двух дизелей, которые располагались в сарае и принадлежали строителям.

Ракет еще не было, видимо они еще не были изготовлены на заводе. Хранилища для ракет еще достраивались. Делалась наружная обваловка внутренняя отделка. А Хрущеву наверняка было доложено, что мы на «Боевом дежурстве»! Из донесений: «В декабре 1961 года 570-1 ракетный полк под руководством полковника Пинчука Николая Михайловича начал подготовку к несению боевого дежурства изделиями 8К64У в назначенном районе».

Приехавшие офицеры сразу шли в столовую (большая палатка с печками из железных бочек) на завтрак (было уже 10 часов). Потом для переодевания в рабочую одежду заходили в «общежитие». Общежитие, представляло собой старую, щелястую щитовую казарму, доставшуюся от строителей. В общежитии было очень холодно. Находились всегда в верхней одежде. Потом построение и развод по участкам строительства, для выполнения контрольных функций.

С 10-30 до 14 работа (служба), а потом - обед и подготовка к обратной дороге в гарнизон. КПД такой службы минимальный. Это называлось официально: «Несение опытно боевого дежурства» с доплатой процентов к окладу!

Конечно «опытно-боевое дежурство» - явный перебор и очковтирательство командования РВСН. Но, без постоянного (за каждым шагом) контроля строителей по соблюдению СНИП (Строительных Норм И Правил) мы бы не поставили ни одной ракеты на боевое дежурство. Допустим, что в основание установщика надо уложить слой бетона 20 см, строители кладут всего 15см, железобетонные плиты арочного покрытия должны свариваться между собой по специальным закладным швеллерам, а их сваривают только по арматуре. Обваловка арочных хранилищ ракет должна была проводиться глинистым грунтом толщиной 1,3-1,5 м для обеспечения водонепроницаемости. На самом деле обваловывали хранилища поверхностным грунтом и толщиной не более метра. Вместо 4-х слоев рубероида по поверхности бетона прокладывалось только два слоя, да еще без битумной проклейки и т. д. и т. п.

«Сэкономленные» материалы разворовывались! Поэтому Свободный бурно застраивался частными домами. Там офицеры могли снять «квартиру» по грабительским ценам.

В период становления дивизии, основной функцией офицеров полка являлась, в основном, функция выявления брака в работе строителей и монтажников. А офицеры в нашу ракетную часть были набраны из различных родов войск. Лучшие, конечно, были из авиации, которую Хрущев пустил в металлолом. Худшие из пехоты и кавалерии. Они даже толком не понимали различие в напряжении батарейки от карманного фонаря и напряжения в сетевой розетке. Не лучше были их познания и в любой другой технике.

Не буду говорить о всех офицерах полка, но половина из вновь прибывших имела настолько низкую общую культуру и слабое общее техническое развитие, что было стыдно, что такие люди носят погоны. Но были среди них и такие, которые готовы были 26 часов в день «грызть» новую технику.

В целом, офицерский состав полка даже приблизительно нельзя было сравнить с офицерами нашего дивизиона в Манзовке. Командир полка, полковник Пинчук Н.М., окончивший Артиллерийскую академию, по своим командирским качествам и техническим знаниям значительно уступал нашему подполковнику Генералову, который вышел из паровозных машинистов, но своим упорным трудом и самостоятельной непрерывной учебой стал классным командиром-ракетчиком.

Итак, мы работали после обеда 1,0-1,5 часа, а потом начинали готовиться к отъезду - как бы не отстать от автобуса.

Заканчивалось строительство двух офицерских общежитий из хорошего соснового бруса. Тогда обещали перейти на 3-х дневный режим дежурства при боевой работе. В этом случае офицеры полка делятся пополам, по дивизионам. Одна смена три дня находится на позиции, затем ее сменяет другая. Первая отдыхает один день, а потом несет внутреннюю службу и изучает документацию. Потом они меняются.

Для защиты, стоящей на стартовом столе ракеты от удара молнией, какой-то очередной «придурок» из проектного НИИ (видимо ЦПИ-31») по обе стороны от старта запроектировал 50 метровые металлические молниеотводы - так называемые диверторы. Они были видны издалека и значительно демаскировали стартовую позицию. А для боевой позиции нужны, «как щуке зонтик». В этих сырых, болотистых местах грозы вообще были редкостью. Я специально знакомился с метеоданными по району в метеослужбе г. Свободный. А толку от диверторов было мало, я помню, как однажды на полигоне Капустин Яр молния ударила в ракету, хотя стоящие по бокам старта диверторы были гораздо выше ее.

В строящихся хранилищах ракет уже успели поселиться полчища крыс, с которыми пытались бороться дедовскими крысоловками и ядовитыми приманками, но число крыс от этого не уменьшалось. Я сказал Рыбину, что у меня есть идея, как бороться с крысами, а также есть более дальняя идея постройки тренажера для обучения работе на технике. Рыбин подхватил эту идею, доложил командиру полка. Тот решил назначить меня «главным рационализатором» части с освобождением меня от всех других работ и нарядов. Оставил за мной проведение занятий по технике с офицерами полка.

В Ледяной

Наконец в позиционном районе полка были окончены строительные работы. Монтажные и проверочные работы продолжались. По мере готовности оборудование принималось к эксплуатации. Это была основная работа офицеров.

Когда офицерские общежития были построены, полк перешел на 3-х дневный режим опытно-боевого дежурства. Личный состав дежурной смены полка оставался на дежурстве трое суток, затем сутки отдыха и два дня учебы и подготовки к новому боевому дежурству. Дежурная смена полка живет в общежитии. Выявилась значительная нехватка личного состава. К крысам в хранилищах добавилась беда возможного подтопления и повышенной влажности. Меня вызвал Пинчук и поинтересовался ходом моих работ. Я посетовал на недостаток различных материалов. Он обещал помочь. На складах дивизии.

Начался этап так называемого «Опытно - боевого» дежурства. Проводились тренировки по боевой документации. В МИКе проводились тренировки по проверке ракеты. На стартовой позиции - тренировки по установке ракеты, тренировки по предстартовой проверке. Чрезвычайно опасными были заправка ракеты горючим и окислителем. Эти тренировки проводили специальные инструкторы, прибывшие с полигона.

На старте заправленная ракета 8К64 могла находиться несколько суток. Общее время от сигнала готовности до старта было от 3-х до 6-ти часов. Это гораздо меньше, чем время подготовки королевских ракет 8К71, но, тем не менее, это очень много, учитывая, что время подлета ракет Титан и Атлас из США до нашей территории около получаса, а подготовка их к старту 5 мин. У нас готовность к пуску из «Наивысшей готовности» 30 мин.

Ускоренными темпами строились шахтные комплексы ракет 8К64У, где ракета стояла в шахте, уже заправленной и проверенной. В этом случае время от получения сигнала до пуска сокращалось до 15 минут. Шахта закрывалась сдвигаемой железобетонной крышей полусферической обтекаемой формы, и поэтому такой ракетный комплекс имел достаточно высокую стойкость при ядерном воздействии. Командный пункт пуска этих ракет полка был выполнен из монолитного железобетона и заглублен в землю всего на несколько метров. Поэтому защита его была гораздо слабее защиты ракеты в шахте! Это был очень крупный недостаток данных ракетных комплексов.

Кстати, вдруг оказалось, что несколько уже пробуренных с большим трудом шахт (с замораживанием болотистого грунта) подпали в зону затопления Зейской ГЭС. От дальнейшего строительства этих шахт в этом месте пришлось отказаться.

Другим немаловажным фактом было обнаружение при проходке этих шахт, слоев каменного угля. Однажды проходческий щит обнаружил слой отменного антрацита толщиной до 2-х метров. Бурение прекратили, доложили «наверх». Щит демонтировали, шахту засыпали. Пришлось заново проводить контрольное бурение в районе.

Оказалось, что в зону затопления Зейской ГЭС попали очень богатые, толщиной в несколько метров, залежи углей, пригодных для открытой добычи. Но строительство ГЭС уже началось, строительство позиционного района вступило в завершающую стадию, и никто не захотел изменять принятое ранее глупое, антигосударственное решение Вот такие грубые просчеты бывали в ту пору!

Жизнь в гарнизоне «Сазанка»

Ширина реки зимой по льду была мной измерена шагами, получилось около 1000 шагов, т. е. около 700 метров. Лед реки был настолько прозрачен, что даже было как-то страшно по нему ходить!

В гарнизоне были клуб и баня, которые обогревались от локомобиля, стоящего в ветхом сарайчике у нас под окнами. Локомобиль в банный день работал особенно напряженно. Ранее я локомобиль видел в детстве, в поселке Аять на пилораме. Студентом в деревне Ленинградской области.

Кроме нашего дома в городке было еще три бревенчатых двух этажных 8 квартирных дома и два двухквартирных коттеджа, в которых жил командир полка и его заместители. Отопление во всех домах было печное. Удобства «коллективные» на улице.

За покупками мы ходили в сельский магазин, так как там продукты стоили значительно дешевле, чем в магазине "Военторга"! Молоко покупали на маленьком базарчике у магазина, зимой в замороженном виде, литр - мороженая лепешка. Рыба была очень дешевая, по 30-40 коп за килограмм. Местное население к военным относилось очень хорошо, так как только у нас были деньги, и только нам можно было продать свои продукты.

В сельский магазин за хлебом мы стали отпускать Лену одну. Ее, маленькую, часто пускали без очереди, но вот однажды она пришла с ревом. Какие-то тетки обругали ее и сказали, что мать специально отправляет маленькую дочь, чтобы самой не стоять в очереди. С тех пор Лена аккуратно стояла в общей очереди.

Лена еще в детстве до школы хорошо знала устный счет, и мы стали давать ей деньги не под расчет, а с запасом. И вот однажды продавщица, давая сдачу, обсчитала Лену. Та сначала отошла, потом проверила в уме и говорит продавщице, что стыдно обсчитывать маленьких. Продавщица начала на нее кричать, но очередь за Лену заступилась, так как она всем внятно объяснила, что она купила и сколько та должна была ей дать сдачу, а та сдала меньше. Продавщице перед всеми пришлось объясняться и додать Лене недостающие деньги. Лене тогда не было еще 5 лет. Об этом случае многие узнали и в очереди ее узнавали, хвалили и пропускали вперед. Лена стала своего рода "Сазанской героиней"! Ее даже узнавали на улице села. Вообще Лена у нас была развита не по годам. Быстро читала книжки для школьного возраста. Я еще с Ростова покупал ей всегда много книжек. В Сазанке зимой ее отпускали гулять, если термометр показывал не более -30^0!.Часто в Сазанке бывали морозы более -45⁰, да еще с ветром.

Гарнизон. Бытовые разборки

В Сазанском гарнизоне жил личный состав полка Пинчука Н.М. В нашем гарнизоне часто случались различные бытовые разборки. Вспоминается одна.

Семья замполита полка жила на втором этаже. На первом этаже жила семья старшего лейтенанта. У них, как и у нас – большинства, не было холодильников, поэтому скоропортящиеся продукты зимой хранили в сетке снаружи у форточки.

Жена замполита, использовала свою форточку для опорожнения «ночной вазы». И, однажды, твердое содержимое «ночной вазы» застряло в продуктовой сетке нижних жильцов. Видимо, это был не первый случай, поэтому взбешенная жена старшего лейтенанта поднялась на второй этаж и выплеснула уже содержимое своей «ночной вазы» в лицо "зам. политши". Скандал получился классный, замполит оказался "обделанным"! Пинчук Н.М. сам решил разобраться. Собрал всех жен офицеров в клубе и провел с ними беседу о взаимной терпимости и вежливости. Нина там была и была очарована его проникновенной беседой! Видимо его беседа подействовала, так как после нее женщины между собой в магазине в очереди перестали ругаться.

Вскоре замполит попался на какой-то афере с закупками наглядной агитации, и был уволен. Вспомнился мне наш замполит в Манзовке, который, уезжая, «случайно» прихватил ящик с елочными украшениями, купленными на собранные офицерами полка деньги! Не лучше был у нас и замполит в Кап Яре, в Бригаде.

Невольно просматривается параллель: «Сейчас – Единая Россия - партия жуликов и воров; тогда –КПСС - ….»!

Склоки между женами, особенно в малых гарнизонах, были всегда. В гарнизоне «Сазанка» собрались люди из разных частей, в том числе из пехоты и кавалерии. Далёкие от техники, они себя чувствовали «чужаками». В Приморье их части дислоцировались в мелких населенных пунктах и деревнях, поэтому молодые офицеры женились на простых деревенских девушках с 4-5 классным образованием. И, вполне естественно, что тем не хватало общей культуры. В нашем полку в Манзовке таких эксцессов не было.!

Вторая история связана с воровством угля. Сарайчиков для хранения угля не было, уголь мы хранили в кучах под своими окнами. Я имел возможность ездить лично за углем на склад, поэтому привозил кусковой уголь без мелочи. Раз заметил, что исчезают крупные куски угля. Мы жили на втором этаже, и, пользуясь этим, офицерские «дуськи» его воровали. Расход угля у нас удвоился! Машина бурого угля стоила всего несколько рублей. Но мне надоело постоянно привозить уголь. Пришлось придумать систему охраны.

Глыбы угля я опутал тончайшей проволокой, диаметром 0,05-0,1 мм. Ночной злоумышленник проволоку не видит и рвет ее. Срабатывает реле …Под окном у себя закрепил лампу-вспышку от фотоаппарата. Буквально, в первую же ночь вспышка сработала, и я увидел «дуську»-воровку, но не узнал ее. Утром в штабе рассказал многим, что сфотографировал воровку угля. Отпечатаю фото и с ним пойду к замполиту.

Фото у меня не было, я блефовал! А уже в обед вдруг заходит к нам капитан Гарбузенко с первого этажа и говорит, что его жена накануне с санками проходила мимо, когда ее осветило, но она не собиралась красть уголь.

Надо сказать, что прямо здесь перед нашим «домом», в 25-30 метрах была кочегарка на локомобиле, с громадной кучей угля. Но уголь там был мелким, чтобы было удобнее его совковой лопатой бросать в топку. Кочегарка снабжала теплом «клуб» и баню, по субботам и по воскресеньям. В субботу кино для жителей гарнизона, солдаты моются. В воскресенье кино смотрят солдаты, а моются жители. Клуб и баня большие старые бревенчатые избы. Построены, судя по бревнам, лет на 20-30 ранее нашего «штаба», где мы жили. В зале клуба простые деревянные лавки на 50-60 мест. Здесь же узкопленочная кинопередвижка. Фильмы старые. В бане тазики времен русско-японской войны. Это «Сазанская» цивилизация. Из разговоров с «пехотными» офицерами узнал, что в расположении их частей и этого не было! Молодые офицеры жили «на постое», как во времена Лермонтова, в деревнях. А ведь год то был уже 1960! Война окончилась в 1945. Когда я служил в Манзовке, то в своих разъездах по Приморью видел, что в брошенных малых гарнизонах, только несколько финских домиков для командования.

На Зее – ледоход

Так мы перезимовали, наступила весна, очень теплая и дружная. На Зее начался ледоход. Зрелище очень впечатляющее. Вода за день поднялась на 2,0 - 4,0 метра, Зея разлилась и затопила всю свою огромную пойму до горизонта.

Ледоход на Зее представлял из себя грандиозное зрелище! Из-за сильных морозов толщина льда на Зее достигала 2,5 -3,0 метров. При ледоходе льдины сталкивались и ломались со страшным грохотом. Рядом на берегу было страшно стоять! Льдины неслись по реке со страшной скоростью. У поворота реки, льдины толщиной более метра вылетали на берег, поэтому Лене было запрещено спускаться к реке.

Иду я как-то на обед и слышу детские голоса у реки. Подошел к берегу и обмер от страха. Лена с таким же, как она мальчиком стоят на самом берегу и палками отталкивают льдины. Я бегом спустился к реке и их палками погнал наверх. Наверху снял свою портупею и впервые отлупил ремнем свою дочь. Лена ревела в полный голос. Она была в шубке, и ремень мало достал ее попку. Но с тех пор, она ни разу нас не ослушалась!

Становлюсь «штатным» рационализатором»!

У меня не было своего подразделения, поэтому распорядок дня был свободным. В Ледяную я перестал ездить. Сразу после разговора с майором Рыбиным мне была выделена в пристройке к штабу комната. Я подобрал мастерового сержанта и двух солдат. Оборудовали комнату станками, сделали по моему чертежу сварочный аппарат для точечной и тонкой дуговой сварки. В пристройке поставили большую циркулярную пилу и сверлильный станок.

Нам дали машину, и мы съездили за материалами на базу, на которую ранее доставляли списанные самолеты и различные запасные части к ним. Обнаружил там ракеты 8Ж38 и все наземное оборудование. Хрущев когда-то решил «пересадить летчиков на ракеты». Видимо с тех пор они там и хранились. Это была большая удача!

Мы загрузили машину всякой всячиной, дюралевыми листами, всякими профилями и различным (что осталось) приборным оборудованием, а также электрическими кабелями, реле и другими деталями. Рассортировали и уложили в нашем «цехе ».

Потом стали приборы и оборудование разбирать, а их перечень записывали в специальную тетрадь, чтобы знать, что у нас есть в наличии.

Кроме сержанта и двух солдат, мне иногда помогали молодые офицеры, которые ожидали назначения на должность. Но они часто менялись, и это вызывало определенные трудности. Поэтому я иногда пишу «изготовили», так как они помогали.

Главным моим заданием было создание ультразвукового «отпугивателя» мышей и крыс. Когда-то в журнале «Наука и жизнь» я прочитал сообщение о том, что мыши и крысы боятся ультразвука. А в числе приборов, привезенных нами, оказался эхолот, сбрасываемый с самолета для обнаружения подводных лодок. К счастью мы его не разобрали. Это большой вертикальный поплавок с мощным ультразвуковым генератором с излучателем и чувствительным приемником. Прибор был выполнен на электронных лампах. Питание от батареи 24 вольта. Я использовал от него генератор и мощный пьезоизлучатель. Опытным путем подобрал частоту непрерывного излучения, которая вызывала сильное беспокойство мышей и крыс в клетке. Питание прибора сделал от аккумулятора с АТТ.

Поместили прибор в хранилище ракет, и через несколько часов все мыши и крысы покинули хранилище. Командиры вначале не поверили. Но потом убедились! Этот прибор надо было срочно внедрять во все Ракетные войска, К сожалению, у нас был только один эхолот, поэтому под охрану установили только одно хранилище.

Я опубликовал статью на эту тему в «Вестнике Ракетных войск», но ее так сильно сократили, что удалили главный ее эффект, и она прошла не замеченной командованием.

Вскоре мне пришла в голову идея использовать в качестве суррогатного отпугивателя громкоговорящую сеть, которая имелась во всех сооружениях. Я изготовил на одной лампе «генератор неслышимых звуков» - 18-25кгц. На ночь динамики в хранилище включались вместе с генератором. Мыши и крысы почувствовали дискомфорт и постепенно ушли! Эта система, на мой взгляд, могла широко использоваться, если бы к штатным динамикам в параллель подключить специальные высокочастотные головки.

Вообще, крысы и мыши были злым роком Ракетных войск. То там, то здесь обнаруживали поврежденную грызунами проводку. А однажды случилось ЧП – «Мыши съели Волкодава!» Генерал Волкодав командовал базой, на которой хранились ракеты. Во время очередной проверки выяснилось, что мыши почти полностью съели внутренние кабели на нескольких ракетах 8К51. Говорили, что генерал был уволен из армии. Не помогли даже его прежние заслуги в Великую Отечественную Войну.

Поэтому мой «противомышиный» прибор у нас в дивизии имел большой успех, мне выдали премию. Я оформил заявку на изобретение. К сожалению, мои дальнейшие перипетии не дали возможности довести дело до получения авторского свидетельства и организации на одном из наших ремонтных заводов массового производства этих нужных для войск приборов. Через несколько лет, когда я служил в НИИ-4 под началом полковника Клычникова, я снова вернулся к этой теме и снова оформил заявку на предполагаемое изобретение, но она вызвала только смех у Клычникова, и его совет старшего был – заниматься своим делом.

Положительным результатом борьбы с мышами было то, что удалось, через главного инженера дивизии, добраться до склада, где хранилось оборудование со списанных старых ракетных комплексов 8А11 и 8Ж38. Их элементная база в значительной степени по наземному оборудованию совпадала с базой нашего комплекса 8К64, ведь конструктор был тот же, Пилюгин.

Чтобы главный инженер дивизии меня принял, ему позвонил командир полка полковник Пинчук Н.М. с просьбой принять меня, как знающего инженера и рационализатора. Но, видимо, ему в этот момент было не до меня. Он меня только спросил: «Где Ваша бумага?», и, наложив резолюцию, выпроводил.

Идя на встречу, я боялся, что он после разговора со мной предложит мне перейти в его службу, и уж тогда мне не отвертеться от Дальнего Востока! А я прилагал максимум усилий, чтобы не остаться в части, а перейти на службу в НИИ. Кстати, Рыбин написал ходатайство о переводе меня на службу по специальности и целесообразно в НИИ, которое подписал полковник Пинчук Н.М.. Но «бумага» застряла где то в «кадрах».

Попутно с работой по «отпугивателю» вторым моим рационализаторским предложением был стрелочный психрометр для измерения влажности в хранилищах ракет. Там для измерения влажности использовался психрометр, состоящий из двух ртутных термометров. Один из термометров был сухой, второй – увлажненный. Снимались их показания, а затем по специальным номограммам определялась влажность. Измерения надо было проводить три раза в сутки. Солдаты постоянно путались в снятии показаний, поэтому иногда включали вентиляторы, когда не надо было и т.д. и т.п.

В г. Свободном, в книжном магазине, мне попалась книга «Электрические измерения неэлектрических величин». Там описывались различные датчики, в том числе и для измерения влажности. В частности, я узнал, что хорошим датчиком измерения влажности является обезжиренный человеческий волос. В зависимости от влажности в помещении он меняет свою длину.

Я изготовил психрометр из механизма самолетного манометра и обезжиренного женского волоса (дала прядь из своей косы Нина). Отградуировал его, проверил и потом показал Рыбину. Он продемонстрировал образец командиру полка, и тот распорядился изготовить опытную партию. Я изменил конструкцию так, что прибор весь разместился в корпусе большого манометра.

Изготовили 7 штук, так как больше не было механизмов от манометров. Было изготовлено два образца психрометров, которые имели специальные контакты, управляющие включением сигнала на пульт дежурного, если влажность выходила за допустимые пределы. Поставили психрометры во все хранилища полка. Попутно я предложил установить в приямки хранилищ поплавковые датчики наличия воды. На конференции рационализаторов дивизии я сделал доклад. Меня поощрили денежной премией.

Поскольку, я чаще других проводил занятия с нашими офицерами по ракете 8К64, то мне было поручено быть ответственным за оснащении класса наглядными пособиями.

Из Отдела Боевой подготовки РВСН, наконец, прислали программу проведения учебных занятий с офицерами частей, готовившихся к боевому дежурству на ракетном комплексе 8К64. Она меня удивила. Много времени отводилось теории и слишком, на мой взгляд, подробному изучению устройств ракеты. Рекомендовалось делать их разрезы и по разрезам изучать внутреннее устройство. Зачем?!

Ни одно из устройств ракеты нельзя было подвергать разборке и ремонтировать. Можно было целиком менять приборы управления и все. Зачем надо изучать двигатель или ГСП (Гиро Стабилизированную Платформу) по их разрезам!?

Кстати, «ГСП в разрезе» предлагалось промышленностью по цене 500 000 руб!

Офицеры в соответствующей военной приемке и отчасти инженеры испытатели на полигоне должны устройство знать, чтобы сделать правильное заключение. Но офицеры в строевой, боевой части?..

Познание для общего развития дело хорошее, но не в ущерб практическим навыкам подготовки ракеты к пуску и безукоризненному соблюдению регламента подготовки. В условиях подготовки к несению боевого дежурства именно это самое главное!

В частности, в Программе на изучение ГСП отводилось 6-10 часов! Свои сомнения я высказал майору Рыбину. Нашел поддержку. У него тоже возникали эти мысли, но если все изучают, значит так и надо делать! Зачем новобранец-ракетчик должен знать «что такое кавитация», «что такое кориолисово ускорение и его роль в прицеливании МКР»?!

Итак, мы приступили к изготовлению тренажера СДУК по проверке ракеты. Командование освободило меня от всех посторонних поручений и нарядов, чтобы не отвлекаться от работы.

Внешний вид аппаратных стоек мы воспроизвели с максимально возможной точностью, если не считать, что аппаратные стойки и передние панели блоков были выполнены не из алюминия, а 10-ти мм фанеры. Эмаль, покрывающая поверхность, была штатная, молотковая. Транспаранты, тумблеры, кнопки, измерительные приборы и другие элементы, находящиеся на передней панели полностью соответствовало штатным. Алгоритм работы также полностью соответствовал реальной аппаратуре. К тренажеру подключался имитатор борта ракеты, кроме того, в состав тренажера был введен специальный пульт, с которого можно было вводить (имитировать) возможные неисправности. Определенные трудности возникли при имитации набора кода для пуска ракеты. Надо было найти подобный механизм! Нашли в старом табуляторе, но он имел несколько иной внешний вид.

Для более глубокого понимания процесса подготовки и пуска, соединили макет стойки со стендом с изображением ракеты и подсветкой задействованных устройств. Для разработки логических релейных схем, мне заново пришлось изучить методику их построения. Хорошо, что у меня была эта литература. Когда я учился в адъюнктуре, то нам выдавали специальные «книжные деньги» для приобретения литературы. Это позволило мне собрать хорошую библиотеку специальной литературы. Правда, это имело и отрицательную сторону, так как вызывало дополнительные трудности при частых переездах и перемене места службы, так как одни только книги занимали целиком малый контейнер.

Наш тренажер занял первое место на армейском конкурсе в г. Хабаровск, и меня (с моими помощниками) командировали на главный в РВСН смотр-выставку учебной и тренажной техники, Выставка проходила в Омской дивизии РВСН. Нам выделили теплушку, в которую мы погрузили наш тренажер, добавили двух солдат для полноты караула и мы поехали в Омск.

Главным инженером дивизии оказался подполковник Яшин, у которого я был консультантом по дипломной работе. Он встретил меня хорошо, и даже пригласил перевестись в его службу. Я согласился, хотя подумал, что Омск – это не фонтан! На этом конкурсе наш тренажер занял третье, призовое место. Первое место занял тренажер созданный в Академии Дзержинского, а второе – тренажер (весьма посредственный) из Академии им. Можайского. Хороший тренажер (лучше, чем у меня) сделали умельцы из Нижне-Тагильской дивизии. Они первыми встали на боевое дежурство с ракетами 8К64. Но за день или два до демонстрации он у них вышел из строя, и восстановить его работоспособность они не сумели!

Во время выставки действовал семинар по методике обучения.

Одновременно с конкурсом тренажеров проводился конкурс учебных классов. Особо был отмечен класс двигателей Камышинского училища, где все было разрезано!

Я получил благодарность Главкома и какую-то премию.

По возвращению в Сазанку, всем моим помощникам - сержанту и двум солдатам был предоставлен отпуск на родину. А майор Рыбин снова написал ходатайство о моем переводе в НИИ-4, его подписал командир полка Пинчук Н.М. и уже утвердил командир дивизии. Но управление кадров РВСН хранило молчание. А как-то воздействовать из такого «далека» -«ДВК» на бюрократов было невозможно. Не выполнил свое предложение-обещание о моем переводе и Ю. Яшин.

Как потом я узнал, он в это время сам решил прорываться из захолустного Омска вверх и, естественно, ему было не до меня. Через некоторое время он стал генералом – заместителем начальника Северного полигона в Плесецке. А потом и генерал – лейтенантом, начальником этого полигона.

Я продолжал «висеть в воздухе». Денежное содержание платили. Должности не было! Выполнял поручения командования полка и дивизии. Был Председателем комиссии по рационализации и изобретательству. Председателем комиссии по проверке финансово-хозяйственной деятельности полка. Зам председателя комиссии дивизии по присвоению классности офицерам дивизии. Командиром гарнизона «Сазанка». А Кадры РВСН продолжали молчать! Видимо думали, что я смирюсь и соглашусь на должность в Ледяной. Мне предлагались должности – «Инженер полка», «Помощник Главного инженера дивизии по автономным системам». Но я упорно отказывался – это не моя специальность!

Я стал писать жалобы в Управление Кадров Министерства Обороны.

Наступило лето. Наша жизнь в Сазанке продолжалась. Летом там было хорошо. Дело в том, что Сазанка находится на широте Крыма, поэтому лето очень жаркое. Мы с Ниной и Леной часто гуляли по окрестным сопкам. С сопки открывался изумительный вид на реку, на идущие по ней пароходы, на широкую зеленую пойму.

Недалеко от нас Зея делала резкий поворот, и в том месте был каменистый перекат

Через этот перекат пароходы проходили только по большой воде, которая возникала, когда в верховьях реки проходили дожди.

У нас пароходы подходили к самому берегу. Пароходы были старинные дореволюционной постройки, в качестве движителей они использовали гребные колеса, располагаемые по бортам. Иногда пароходы подходили к перекату и ждали большой воды.

Угольные пласты выходили прямо на высокий берег Зеи. На фотографии Лены, на круче видны темные фрагменты. Это куски угля, свалившиеся с подмытого берега.

Когда в Сазанке был штаб флотилии, то для экономии средств во время войны (с Японией) матросы с берега пробили штольни к угольному пласту и полностью обеспечивали гарнизон своим топливом.

Летом мы у дома раскопали маленький огородик, на котором посадили помидоры и овощи. В июне мы уехали в отпуск на Урал, к моим родителям.

После возвращения из отпуска мы в коридоре увидели гору из красных помидор. Их сняла наша соседка. Помидоры были очень сочные и вкусные.

Такого «коварства природы» мы не ожидали после такой продолжительной и морозной зимы. Но ведь наша Сазанка находилась на широте Крыма!

Я начальник гарнизона!

Наш полк принял все сооружения стартовой позиции от строителей и наладчиков. Провёл тренировки опытно-боевого дежурства, и настал заключительный этап подготовки полка к несению боевого дежурства - боевые стрельбы ракет с полигона Байконур. Полк погрузился в г. Свободный в эшелон и в середине марта 1963г выехал на полигон.

«10 февраля 1962 года 27-я ракетная дивизия заступила на свое первое боевое дежурство (570-1 ракетный полк под руководством полковника Пинчука Николая Михайловича) для выполнения задач по защите нашей Родины, которое несла в течение тридцати лет». Это современная туфта!

А я, как старший по должности, был на время командировки полка, назначен на должность начальника гарнизона.

В гарнизоне из военнослужащих осталась только рота технической службы, которая имела подразделения жизнеобеспечения гарнизона: сантехников, кочегаров, поваров, шоферов машин жизнеобеспечения и другие для поддержания всех служб гарнизона в рабочем состоянии. Ротный и два командира взводов – старшие лейтенанты. Третьим взводом командовал молодой лейтенант.

Дежурными по гарнизону ходили прапорщики. Каждое утро в 8 часов я приходил в часть, дежурный мне отдавал рапорт: «Часть смирно! Товарищ капитан, за время Вашего отсутствия происшествий не случилось! Дежурный по части прапорщик Петров». Потом я обходил все подразделения.

Начинал, рабочий день, как обычно, со столовой, снимал пробу с подготовленного завтрака, проверял чистоту и при нарушениях делал «разбор». Заходил в казармы. Проверял порядок и занятия.

Пришлось командовать гарнизоном 1,5 месяца. За это время в гарнизоне произошло несколько ЧП.

Первое ЧП

На территории части была задержана проститутка, которая использовала бедный солдатский контингент и «давала» за подножный корм - кормежку. С солдат брала по 3 рубля за один раз. Пропустила за один раз человек 10, пока ее не задержали и привели к дежурному. Смеялась, что таких половых «дохляков» встречает впервые. Не успеет забраться, а уже кончает дело. Проститутку задержали.

Дежурный вызвал меня из дома. Доложил мне о происшествии. Я приказал выявить всех причастных к этому делу солдат. Поймали солдат на «мормышку» объявили, что она заявила, что ее изнасиловали, поэтому каждый должен написать подробную объяснительную, в которой бы объяснил, что дело проходило абсолютно добровольно. Что каждый и сделал. Меня волновал только один вопрос - заразна ли она?

Она написала подробную объяснительную о том, что у нее постоянная патологическая потребность в мужчинах. Ранее она жила в шалаше около позиций ракетчиков ПВО. Но ее выследили и с собаками выгнали с насиженного места.

Я вызвал одного из офицеров и приказал отвезти ее в г. Свободный, вначале в гарнизонную комендатуру, чтобы там ее допросили работники КГБ. Затем переправили в диспансер, где взяли у нее анализы. На другой день, нам сообщили, что опасных, заразных болезней у нее нет. Мы, и особенно причастные солдаты, облегченно вздохнули. Я объявил строгий выговор командиру хозяйственного взвода.

Второе ЧП

Второе ЧП было на эту же тему, когда одна 50-ти летняя женщина - уборщица зачастила в расположение солдат роты техобслуживания с вполне определенными целями - подработать. Но однажды с ней обошлись не очень вежливо, и она пришла с жалобой к дежурному. Солдаты нарушили договоренность и за те же деньги ее поимели еще три человека, а это уже насилие. А за насилие положено до 10 лет тюрьмы! Пришлось мне вмешаться, и предложить ей проехать с нами в венерический диспансер, кроме того, ей предстояло объяснить, как она проникла на закрытую территорию. В конце концов, она написали подробную объяснительную записку, в которой отказалась от всех претензий к солдатам.

ЧП «районного» (дивизионного) масштаба

Но главное происшествие оставило часть и весь жилой городок без питьевой воды. Насосное оборудование было очень старое, выпущенное в начале века. Насос был штанговый. Насос находился в скважине глубиной 25-30 метров. Кривошипно-шатунный механизм, находящийся у устья скважины обеспечивал возвратно-поступательное движение штанги насоса. От ржавчины и старости штанга оборвалась - насос вместе с частью штанги упал на дно скважины.

Снабжение городка водой прекратилось. Я запретил расходовать воду из водонапорной башни, чтобы оставить резерв воды на случай пожара.

Доложили в штаб дивизии в Ледяную. Оттуда прислали машину-водовозку, и приехал полковник - зам. командира дивизии по тылу, чтобы «лично возглавить борьбу с чрезвычайной ситуацией». Он обратился в г.Свободный, в организацию “Водоканал”, но ему ответили, что оборудование старое и восстановлению не подлежит. Достать упавший в скважину насос они не могут из-за отсутствия соответствующего оборудования.

Водовозка за водой ездила в Свободный (7-8 км туда и столько обратно). За две недели мы «съели» весь выделенный нам лимит на бензин, так как для обеспечения жизнедеятельности городка водовозка должна была делать не менее 4-6 рейсов в день.

Для обеспечения гарнизона технической водой на берегу Зеи поставили пожарную мотопомпу, которая закачивала воду в две аварийные цистерны. Одну поставили на территории части, другую у жилых домов.

Одновременно, я заставил активно работать свое серое вещество головного мозга, чтобы придумать устройство, которое при необходимости позволило бы зацепить штангу в скважине и вытащить ее. Когда я учился еще в школе, то просматривал две папины старинные книги (я интересовался подряд любыми вопросами, связанными с техникой) о строительстве и обустройстве жилых поселков. Там были главы по устройству скважин для воды и их эксплуатации и ремонту. Что делается при обрыве штанги? В книге были какие-то чертежи, но я, естественно, их не запомнил. Пришлось придумывать что-то свое.

Штанга насоса состояла из 3-метровых звеньев, которые соединялись между собой резьбовыми соединениями. В этих местах штанга имела расширение толще самой штанги в 1,5 - 2,0 раза. И вот за это расширение я и решил поймать оборвавшуюся штангу. Для этой цели надо было сварить веерный конусный ловитель. В качестве материала для ловителя я решил использовать рессорную сталь, а в качестве штанги для ловителя - арматурную сталь (см. Рис.).

Ловитель должен быть достаточно тяжелым, чтобы он натягивал несущий трос. А в качестве несущего троса решил использовать буксирный трос лебедки ЗИЛ-131м.

С первой же попытки произошел захват штанги насоса, но захват оказался непрочным, и при включении лебёдки штанга сорвалась. Вторая попытка (более часа) оказалась полностью успешной, захват (за что-то) произошел, но ЗИЛ буквально встал на дыбы, а насос не поднимается. Я подумал, что возможно захват зацепился за прорези в обсадной трубе. Тогда надо отцепляться и ловить штангу заново! Но решил повременить и сделать перерыв на обед. Оставили машину под углом 30градусов, и пошли обедать.

Иду с обеда, а навстречу спешит радостный старшина-дежурный. Докладывает, что пришли с обеда, а машина стоит на всех колесах. Ждем Вашего решения. Подошли к водокачке. Машина опустила передок с лебедкой, но трос натянут как струна!

Включили подъем на самой малой скорости, машина дернулась, приподнялась на несколько секунд, и трос пошел вверх. Видимо насос засосало в ил скважины, и постоянная нагрузка извлекла его. Так осторожно поднимали, пока из скважины не показался ловитель и конец штанги. Поставили захват на штангу, трос с ловителем отсоединили.

Я был страшно рад. Солдаты- из ремонтной мастерской, помогавшие мне, были тоже очень рады и удивлены удачей. Насос достали и восстановили.

Когда я доложил в штаб, что насос из скважины достали, там тыловики мне вначале даже не поверили. Приехал из штаба майор и лично убедился!

На устройство - ловитель я подал авторское свидетельство. Было положительное решение, но в связи с последующим моим переводом во Владимирскую Армию следы моей переписки, видимо, затерялись. В Ледяной мне объявили благодарность «За инициативу в разрешении аварийной ситуации» и выплатили приличную премию.

После возвращения полка со стрельб на полигоне Байконур его сразу поставили на боевое дежурство, и большинство семей переехали жить в жилой городок на Ледяную. Освободилось много квартир, и мы переехали в двухэтажный дом, в 3-х комнатную отдельную квартиру. Одну комнату я превратил в мастерскую. Набрали армейских ящиков и стали компоновать вещи на отъезд в одной из комнат.

Жили в ожидании перемен на чемоданах. Именно тем летом я из брошенных санок изготовил маленькую скамеечку для Лены. Эта скамейка до сих пор жива, оказалась очень легкой и удобной. Она успешно используется на даче.

Последние месяцы в Сазанке

.В последние два месяца меня, несмотря на мои многочисленные благодарности от командования, из-за моей несговорчивости занять предлагаемые высокие должности выводят за штат. Только с постановкой полка на боевое дежурство пришли новые штаты, из которых моя должность была исключена. Платят денежное довольствие только за звание, т. е. семьсот рублей. У нас были скоплены деньги на пианино для Лены. Пришлось эти деньги пустить в расход, да еще кое-что продать. В дальнейшем этот фактор будет решающим при предоставлении мне на новом месте службы квартиры вне очереди.

Сейчас, как мне кажется, мне надо было еженедельно обращаться к командиру полка полковнику Пинчуку Н.М.. У него должно было остаться обо мне весьма положительное мнение. И могли меня временно оставить в штате. Я очень успешно занимался в полку рационализаторской работой, создавал тренажеры. Кроме того, когда часть уезжала на полигон, то я оставался за начальника гарнизона и успешно справился с этой задачей. Но мне почему-то это казалось неудобным. Можно было «наведаться» и к командиру дивизии. Короче, я, видимо не использовал все возможности. Меня страшило, то, что меня оставят на службе в дивизии в Ледяной.

Когда полк уехал на стрельбы, у меня оказалась масса свободного времени. И я завалил кадровые инстанции жалобами на то, что при дефиците специалистов моего профиля меня не хотят использовать по специальности (писал по два письма в неделю). Видимо им надоел настырный жалобщик, и по его жалобе решили принять меры. На мое четвертое или пятое письмо в МО, получил ответ, подписанный генерал-полковником Покровским. Он сообщил, что я назначен преподавателем радиотехники в Смоленское училище. Ждите приказ. Но в Ракетных войсках такого училища нет, следовательно, меня переводят в ПВО.

Я долго хранил всю свою «жалобную» переписку, но потом, уже в Болшеве выбросил. А зря. Пригодилась бы для архива истории.

Наконец, приказ, но уже из кадров РВСН. Меня переводили во Владимирскую Армию на должность помощника главного инженера дивизии по системам радиоуправления. Произошло то, чего я длительно добивался! Если бы я согласился занять достаточно престижную должность главного инженера полка, то неизвестно как бы затем сложилась наша судьба.

Мы быстро собрались, так как фактически давно жили «на чемоданах». В г. Свободном я заказал большой контейнер. Вещи в Сазанке погрузили с помощью солдат на бортовой ЗИЛ и отвезли на контейнерную станцию. Там перегрузили все вещи в контейнер, и я адресовал контейнер в город Владимир.

По пути с Дальнего Востока я завез Нину и Лену к своим родителям и там их временно оставил. Как поется в известной песне: «…родительский дом начало начал, ты в жизни моей надежный причал. Родительский дом, пускай много лет, горит в твоих окнах добрый свет!»

Так окончилась наша печальная, но познавательная эпопея на Дальнем Востоке, которая произошла из-за карьеристов и бюрократов, которым было наплевать на судьбы отдельных людей во имя собственной выгоды и карьеры. («Виновник» не ушел от расплаты, но об этом в следующей новелле.)

Послесловие

Однажды, находясь в госпитале «Клинический Центр ВВС» я встретил подполковника в отставке Дмитриева, с которым вместе служили в гарнизоне Сазанка. Он туда прибыл сразу после окончания училища лейтенантом чуть позже меня.

В госпитале он меня сразу узнал, так как почти месяц пробыл в «моей бригаде» по изготовлению тренажера. Потом и я его вспомнил. Мы начали вспоминать то время в Ледяной. Общих знакомых, командиров. Он оказался одним из последних, кто покинул Ледяную. Учился заочно в Благовещенске. Жена у него была из Свободного. Он с душевной болью рассказал подробности ликвидации дивизии. Наша дивизия, расположенная там, подпадала под договор ОСВ-2 и подлежала ликвидации.

Вот, что он мне поведал: «Как только об этом стало известно командованию, они все, включая командира дивизии, загрузили все свои вещи в контейнеры, отправили их в Европу и вместе с семьями уехали в отпуска (из которых, естественно, не вернулись!) Приказ о ликвидации дивизии довел до личного состава нач. штаба дивизии. До этого момента вся дивизия несла боевое дежурство! Спустя некоторое время вышел приказ с планом мероприятий, и на все командные должности были назначены ВРИО. Мой знакомый был назначен командиром одного из подразделений, которое должно было проводить демонтаж стартов. В ее состав включили мастерские-летучки с газо-электро- резательным оборудованием, автокраны, бульдозеры, грузовые автомобили. Ожидали какие то инструкции по демонтажу. Стали разбирать второстепенные объекты, семьи уехали. Офицеров переселили в венный городок Свободный. Вдруг ему сообщают, что в Ледяную прибыл эшелон с мощной техникой для демонтажа и со своими рабочими - ЗАО «Даль Демонтаж». Якобы ему, выигравшему тендер, поручено заняться демонтажем и уничтожением путем взрыва шахт.

Всем Военным предписано было покинуть зону «Ледяная.

С большим трудом (с помощью солдат-автоматчиков) ранее демонтированное оборудование удалось погрузить на платформы и сдать на механический завод в г.Свободный, как это ранее было предусмотрено.

Сделали запрос в Военный округ, а оттуда сообщили, что все делается законно.

Прибывшие состояли из двух организаций. Первая «грабила» жилую зону, вторая «снимала сливки» в позиционном районе.

Вывозили все – выкапывались электрокабели, кабели связи, сигнальные кабели (стойкие к ЭМИ- Электромагнитному импульсу термоядерного взрыва), идущие от командных пунктов полков к шахтам ракет. Их сматывали на новые, специальные катушки Выкапывали бетонные плиты из дорог, бетонные столбики от ограждений. Все, что можно было вторично использовать (окна. двери, паркет, сантехнику и т.п.) аккуратно снималось, складывалось в пачки, запаковывалось и грузилось на платформы.

На жд узле в Свободном, железнодорожники говорили, что эшелоны с металлоломом идут прямо в Китай.

Но внезапно все остановилось! Ледяную, уже разграбленную, передали в Роскосмос. И якобы из Ледяной сделали несколько запусков спутников. Но «эту вакханалию» «непрофильного» использования боевой дивизии прекратил новый министр обороны Иванов, разграбление дивизии продолжилось!

Вскоре Дмитриев вместе с семьей переехал в Серпухов.

Естественно, его рассказ я излагаю так, как помню. Может другими словами.

Буквально месяцем ранее я в газете Красная звезда прочитал статью «Оставленные в степи» о ликвидации дивизии в Карталах.

Обе были мне близки по службе. В Ледяной служил. В Карталах, как представитель Главкома, ставил полки на боевое дежурство. Десять месяцев был там в командировке.

В Карталах и Ледяной события ликвидации похожи, отличия только в том, что Ледяную разграбили «китайцы», а Карталах все разрушили и взорвали без демонтажа и просто сравняли с землей РУССКИЕ!!!

Поэтому, я так близко принял к сердцу судьбы Ледяной и самой крупной из всех ракетных баз - Карталинской!

Еще. Из газеты Известия. Статья про новый полигон «Восточный».

Дивизия, расположенная в Ледяной, подпадала под договор ОСВ-2 и подлежала сокращению. Но сокращение было сделано поспешно. Комплексы не демонтировались, а взрывались! Железобетонные плиты снимались и куда-то вывозились. Вся инфраструктура дивизии: подстанции, насосные и водопровод, очистные сооружения, канализационные сети были уничтожены. Даже рельсы с железной дороги, соединяющей Транс-Сибирскую магистраль с дивизией были сняты и проданы. Дом офицеров, школа, штабные здания, здания жилого фонда и складские помещения были разграблены. И так далее и т. п.

Оказалось, что легче построить все заново на новом месте, чем использовать старые!

Не хватило денежных средств для освоения этого крайне отдаленного и очень трудного по климатическим условиям района. По слухам и некоторым сведениям из печати, денег хватило лишь на создание инфраструктуры части нового военного городка (город Углегорск), а также сооружений и зданий одного комплекса для пусков легких ракет типа "Старт".