Хапилин К.И.   О быстротечности времени и своей судьбе

Поколению «тридцатников» годы Великой Отечественной войны пришлось провести в основном за школьными партами. Год призыва на фронт вплотную приблизился к нам, к нашему году рождения, и остановился рядом ввиду окончания войны. Нелегко далась нам победа, мы пережили великие лишения и трудности, но мы все были горячими патриотами своей Родины.

После войны мы решали, кем быть, но нашу судьбу предопределил характер дальнейшего развития международных отношений. Мир на нашей земле был недолгим: на смену «горячей» войне пришла война «холодная», психологическая. Наши союзники по антигитлеровской коалиции обратились в наших «вероятных» противников. Они явно у гитлеровцев унаследовали свои цели «руководства миром и перекройки карт». Так говорил Черчилль в Фултоне в 1946 году о задачах обеспечения на земле «господства мира, говорящего на английском языке».

С атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки США начали гонку вооружения, направленную против Советского Союза. Ускоренными темпами развивались средства нападения. Скоро они окружили нас зловещим кольцом военных баз. Самолеты со смертоносным грузом были нацелены на нас. Мы же имели в качестве средств ПВО 37-, 57-, 100- и 130-миллиметровые пушки. Наша 100-миллиметровая пушка могла сбивать цели на высотах до 12 км. США же подготовили к запуску в производство в 1954 году самолет Б-52, имевший практический потолок 16 км. Как писал Н.С. Хрущев в своих воспоминаниях, «Сталин тогда повесил нос и стал бояться американцев».

В действительности мы услышали призыв Сталина к военным инженерам и конструкторам военной техники: «супостаты не должны летать над Москвой!». Естественно, что Сталин был обеспокоен состоянием обороноспособности нашей страны. Встала насущная проблема разработки и освоения ракетной техники, только она могла решить цель обороны государства. Но в условиях, когда первоочередной задачей было восстановление разрушенного войной народного хозяйства, разработка и оснащение армии ракетно-ядерным оружием казалась непосильной для страны. В то время наш народ жил надеждами и ожиданием: «Нам бы еще годик-два мирного неба».

В 1953 году был проведен выборочный призыв студентов (спецнабор) старшекурсников в армию, и направление их на учебу в Артиллерийскую академию им. Дзержинского. Выпускники Академии должны были участвовать в отработке образцов ракетной техники и способов ее практического применения, эксплуатации в войсках.

Я не собирался стать военным, по окончанию ВУЗа, надеялся заняться научной работой по теме «Станки с программным управлением», но в 1953 г. прибывшие в наш институт по вопросу спецнабора член ЦК КПСС Смирнов и один из преподавателей академии убедили меня посвятить свою жизнь службе в армии. Так, оказался я в стенах Артиллерийской академии.

Обучение проводилось по ускоренной программе. С благодарностью вспоминаю преподавателей академии Е.Б. Волкова, Н.П. Бусленко и др., давших нам основательные знания, которыми мы руководствовались в своей практической деятельности. Уже через год и три месяца нам вручили дипломы об окончании академии. В моем красном дипломе была означена специальность «артиллерийский инженер-механик». Эта запись, сделанная исключительно в целях секретности и конспирации, не раз ставила меня в неловкое положение. Бывшие фронтовики и бывалые артиллеристы спрашивали меня, по каким же орудиям я являюсь специалистом. Мне приходилось отмалчиваться как партизану: я не мог признаться, что пушки видел только в музее. Сказать же, что я являюсь специалистом по ракетной технике, я не мог ни во сне, ни наяву.

По поводу обеспечения высоких требований режима секретности мне вспоминается случай из моего прошлого.

В1949 году по окончании Вольского индустриального техникума я получил красный диплом механика цементных заводов, но работать по специальности мне не довелось. Несмотря на материальные трудности, я по совету матери в том же году поступил на механический факультет Куйбышевского индустриального института по специальности конструирование станков и инструментов. Здесь с первого курса института довольно основательно изучалась теоретическая механика, которая мне давалась легко. Однажды наш лектор, доктор технических наук, профессор Кондратьев предложил мне сделать доклад на кафедре о возможностях полетов человека в космос. Я основательно проштудировал имевшиеся в областной библиотеке труды Циолковского, Цандера и Штернфельда и в начале 1950 года выступил со своим сообщением. На мое выступление собрались профессорско-преподавательский состав с разных кафедр и студенты. Отметив, что первым шагом в освоении космического пространства будет достижение первой космической скорости, я привел элементарный расчет ее численного значения. «Сколько-сколько получается?» - прервал меня профессор Кондратьев. - «8 километров в секунду? Да, это, конечно, можно достичь, хотя бы с помощью электромагнитов. Но этим никто в ближайшие сто пятьдесят, двести лет заниматься не будет. Это то же, что сделать однорельсовый поезд. Наподобие велосипеда. Технически возможно, а практически в ближайшие двести лет этого делать никто не будет...».

Доклад вызывал у меня интерес к освоению космоса... Я вспомнил о предсказаниях профессора Кондратьева ровно через три года, когда в лаборатории академии увидел впервые учебный вариант баллистической ракеты, условно названный «единицей», принятой на вооружение наших войск.

Меня поразил диаметр ракеты - 1650 мм! Оказывается, в это время работы по запуску искусственного спутника земли уже велись в нашей стране полным ходом, и в 1957 году в Советском Союзе первый в мире искусственный спутник Земли был выведен на орбиту.

Профессор Кондратьев ошибался в своих прогнозах, по крайней мере, на 150 лет. Это было бедой всего профессорско-преподавательского состава наших вузов, настолько низкой была их информированность о достижениях науки и техники в нашей стране. Зато наши достижения в космосе стали во всем мире подобны грому среди ясного неба.

Моя служба в армии продолжалась с 1953 по 1981 год…

В шестидесятые годы я был назначен старшим представителем заказчика в головном ОКБ, занимавшемся разработкой военной техники по тематике Грушина Петра Дмитриевича. Круг моих обязанностей был исключительно широк, и надо сказать, это подсказывала сама жизнь. Все начиналось с контроля за реализацией решений ВПК, согласования ТТЗ на головной образец, всю комплектующую аппаратуру и наземное оборудование, специальные ТУ на готовые изделия, применяемые материалы и полуфабрикаты. Далее следовал контроль за разработкой конструкторской документации на всех этапах проектирования, составление программ испытаний и непосредственное участие в испытаниях. До начала опытной эксплуатации в Воениздате печатали эксплуатационную документацию и учебные плакаты. Одновременно проводили обучение офицерского состава войсковых частей и учреждений МО.

В процессе эксплуатации вели постоянный контроль надежности и эффективности боевого применения образцов вооружения, находящихся в войсках СА, и образцов экспортного исполнения у наших иностранных заказчиков. Готовили предложения по продлению сроков эксплуатации. Для этого выпускались эксплуатационные бюллетени, рекомендации и технические указания эксплуатирующим органам. В этих условиях от нас требовалась проводить действенный контроль стабильности технологического процесса изготовления, начиная от прокатки листов обечаек, до изготовления комплектующей аппаратуры и применяемого оборудования; тесная межведомственная связь между отраслями промышленности. Трудно перечислить весь перечень вопросов, которые мы постоянно держали под контролем.

В 1981 году я демобилизовался в звании подполковника и некоторое время оставался при ОКБ вольнонаемным. С уходом на пенсию моим увлечением стали вопросы военной истории и краеведения.

Московские журналы печатали мои статьи, центральные архивы предоставляли мне право пользования материалами без каких-либо рекомендаций сторонних организаций. Я был принят в члены Союза литераторов Москвы и в Русское историческое общество.

Были опубликованы мои статьи о Великой Отечественной войне и Гражданской войне в Поволжье, аналитические статьи о творчестве Гоголя, Карамзина, Пушкина и Лермонтова, исторические статьи о смутном времени, основателе Москвы Данииле Александровиче, историческая повесть о рудознатце Сребракове, три книги о художнике Петрове-Водкине.

В это время я понес тяжелейшие утраты: ушли из жизни мои близкие и родные: дочь, жена, мать и брат. Справиться с тяжелой депрессией мне помогли друзья и занятия литературной деятельностью.

Поистине катастрофические изменения произошли в нашей жизни за последнее время. В 90-х годах свершилось то, к чему стремились наши союзники по антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны - распад Советского Союза и основ Советской Армии. Для нас это стало подлинной трагедией. Оборона страны, в которую мы вкладывали все свои силы и возможности, рушилась на наших глазах.

Однако тот задел, который создан нашим поколением, еще сохраняется в своей основе. Беспрецедентное распространение НАТО на Восток свидетельствует, что сохраняется страх у наших противников, инстинкт самосохранения перед возможностью ответного возмездия. Оттого и стремятся к достижению полной безнаказанности.

Хочет верить, что созданный нами потенциал обороноспособности страны послужит основой для дальнейшего его развития по обеспечению безопасности и независимости Российской Федерации.

31 марта 2008 г.