В течение последних 5-6 лет однокурсник по Военной академии им.Ф.Э.Дзержинского Рюмкин В.М. неоднократно задавал вопрос, не появилось ли у меня желание дополнить раздел сайта «Наши авторы» воспоминаниями о нашей жизни. Ведь она была очень насыщенной и содержательной.

За 27 лет службы в УЗКА, УНРВ, ГУРВО, плюс 16 лет в ВПК при СМ СССР и организациях её правопреемниках повидал много, был непосредственным участником создания ракетно-ядерного щита, свидетелем его разумного и не совсем разумного сокращения. Знаю много, но писать для широкой аудитории не в моём характере. Долго отказывался, иногда нетвёрдо обещал, но взять в руки перо не решался. Считал, что наши «стариковские» размышления никому не нужны, никому не интересны.

Наконец, решил и я немного поразмышлять об Истоках РВСН и ракетно-ядерного щита, дополнить материалы сайта конкретными цифрами и событиями, к которым Спецнабор 1953 года имеет самое непосредственное отношение.

В своей книге «Вожди и советники» Федор Бурлацкий приводит следующий эпизод.

Хрущев и тогдашний Министр обороны Р.Я. Малиновский летом 1962 года прогуливались по берегу Черного моря в Болгарии в районе г. Варны. И вот Малиновский сказал Хрущеву, показывая в сторону моря:

— На другой стороне, в Турции находится американская ракетно-ядерная база. Пущенные с этой базы ракеты могут в течение 6-7 минут уничтожить крупнейшие центры Украины и России, расположенные на юге страны, включая Киев, Харьков, Чернигов, Краснодар, не говоря уже о Севастополе, важной военно-морской базе СССР.

Хрущев тогда спросил у Малиновского:

— Почему СССР не имеет права сделать то, что делает Америка? Почему нельзя разместить, например, наши ракеты на Кубе?»

По словам Бурлацкого, этот эпизод взят из личного письма Хрущева Ф. Кастро, написанного уже после Карибского кризиса. Вся идея и инициатива размещения ракет на Кубе исходила от самого Хрущева.

Действительно, американцы разместили тогда в Европе на территории Турции, Италии и Англии порядка 105 ракет “ Юпитер ” и “ Тор ” с дальностью стрельбы более 3000 км, что позволяло США держать под прицелом всю Европейскую часть нашей страны.

Находящиеся у нас на вооружении ракеты РСД Р-12 и Р-14 не представляли никакой угрозы для США, а общее количество МБР Р-7А и Р-16 исчислялось несколькими десятками, Р-9А еще не была принята на вооружение. Других стратегических ядерных сил у нас фактически не было. Поэтому, Карибский кризис, созданный Хрущевым, проходил при резко отрицательном балансе ядерных сил не в нашу пользу и хорошо, что он так мирно закончился, по моему мнению, благодаря лишь уму Д. Кеннеди, Президента США. Однако, он имел для нашей страны далеко идущие последствия.

Такая мощная держава, как США, не хотела больше мириться с тем, чтобы какой-то авантюрист своими действиями создавал ей угрозу. Сразу после этого кризиса Д. Кеннеди принял решение о создании практически подавляющего преимущества США по стратегическим ядерным силам над СССР, в т. ч. — о вводе в строй за 4-5 лет до 1000 ПУ типа “ Минитмен ”. Своими действиями на  мировой арене Хрущев просто спровоцировал США на этот шаг. В 1963 г. американцы ввели в строй 150 ракет “ Минитмен ”, а к июлю 1965 г. — уже 650 единиц, и ввод продолжался быстрыми темпами по 250-300 ракет в год. Мы же ставили Р-16 только десятками, а Р-9А — вообще единицами.

Не менее быстрыми темпами, чем наземные ракетные комплексы, развивались ВМС США. К концу 1967 г. на их ПЛАРБ находилось 1552 боезаряда против 32 наших, т. е. в 50 раз больше.

Нельзя сказать, что Н. Хрущев не понимал, к чему привели его действия с Кубой, и неоднократно через своих посланцев (А.И. Микоян и др.) пытался уговорить Д. Кеннеди сократить количество ракет «Минитмен» хотя бы до 500 единиц. Однако, Д. Кеннеди, начавший свою новую предвыборную кампанию, категорически отверг это предложение, т. к. делал на эту тысячу ракет основную ставку в борьбе со своими соперниками за пост Президента США.

Для нас складывалась крайне неблагоприятная военно-политическая обстановка. По сути дела, начиная с 1963 г., над страной просто стала нависать смертельная опасность. Отсюда и проистекали те масштабные задачи, объемы и сжатые до 4-5 лет сроки создания ракетно-ядерного щита, которые были поставлены новым руководством страны в 1965-1970 гг. перед нашей оборонной промышленностью и непосредственно перед РВСН. Ни военно-морской флот, ни авиация не были способны в тот период решить столь сложную задачу в такие сжатые сроки. Только срочная разработка и ввод в строй принципиально новых комплексов  в достаточном количестве могли снять угрозу с нашей страны.

По-видимому, Генштаб искал какой-то выход из создавшейся после Кубинского кризиса стратегической обстановки, наращивая пока выпуск ракет Р-16, и не имея ни одной новой ракеты. При среднем выпуске и вводе в строй тяжелых ракет типа Р-16, Р-36 в количестве 40-50 шт в год, рассчитывать догнать США в 4 года было невозможно. Необходимо было иметь темп ввода новых ракет не менее 250-270 шт в год. Выход из создавшегося положения в 1963 г. предложил В. Н. Челомей (ОКБ-52 МАП), пообещав создать малогабаритную ракету У-100 с достаточно мощным боезарядом (1мгт) и высокой по тем временам точностью попадания (до 4‑5 км) с последующим ее повышением до 2,0 км. К тому же у В. Н. Челомея имелось мощная производственная база в виде завода имени М. Хруничева (до войны он был построен немецкой фирмой “ Юнкерс ”).

Сложилась парадоксальная ситуация при создании ядерного паритета в части организации работ по конкретным ракетным комплексам типа Р-36 и УР-100. С 13 мая 1946 г. головным Министерством, отвечающим за создание ракетного вооружения, было МОП, которое было вотчиной Д.Ф. Устинова, который, как говорят, в упор и с давних лет не хотел видеть Министерство авиапромышленности и его главу А.И. Шахурина. Еще большую ненависть вызывал у Устинова Челомей, который с 1961 г. всерьез вторгся в его «епархию» с ракетой УР-200, а потом и с другими разработками (УР‑500, «Алмаз» и др.).

Какую же идеологию исповедовало при создании ракетного вооружения военно-политическое руководство страны в хрущевские годы. Акцент был на применение возможно больших по мощности боеголовок ракет, а не на повышение их тактико-технических характеристик. В то время мы значительно, иногда в разы, отставали от США по главному критерию боевой эффективности, а именно по точности попадания боеголовок в цель.

В 1967 г. А. Гречко, ставший Министром обороны, на предложение начальника 28 НИИ ВМФ о целесообразности оснащения ракет морского базирования боезарядами малой мощности, как в США, ответил:

— Мне такой горох не нужен. Вы должны обосновать мои взгляды, а не выдумывать всякую чепуху.

Было, конечно, заблуждением решение наращивать группировку ядерных сил главным образом мощными боезарядами, т.е. делать для РВСН, в основном, тяжелые, крупногабаритные ракеты типа Р‑16, Р‑36. Такое же ошибочное мнение поддерживал и Генштаб. Где-то в марте-апреле 1965 г. от РВСН потребовали справку о том, какое количество пусковых установок ракет “ Минитмен ” может быть уничтожено одной ракетой Р-16. Когда же Начальник ГУРВО ген. Н. Смирницкий доложил М.В. Захарову, что ракета Р-16 с боезарядом мощностью 4 мгт не может уничтожить ни одной такой ПУ, у того был просто шок. Все объяснялось низкой точностью стрельбы этой ракеты, которая при дальности 10000 км давала отклонение от цели в 10 км. При этом ракеты США стояли в ПУ с защитой 14-21 кг/см.

Выходило так, что головное Министерство по ракетным комплексам Д.Ф. Устинова оказалось неспособным спасти страну своими силами в 60-е годы, ориентируясь в основном только на разработки КБ М.К. Янгеля, особенно — на ракету Р-36 и, что техническая политика Министерства по ракетным комплексам была недостаточно дальновидной. А вот В. Челомей вовремя оценил ситуацию и дал необходимые предложения по созданию ракеты УР-100. Но он был в МАПе у Шахурина. Это дорого обошлось потом В.Н. Челомею, когда ушли из жизни его «опекуны» Н. Хрущев и А. Гречко. Оба ушли из жизни в один и тот же год и месяц с разницей всего в 12 дней. Было все же справедливо, что многие дела Челомея надолго пережили своего генерального конструктора.

Принимая во внимание, что завод ЮМЗ, выпускающий ракеты Р-36, не мог делать их в большом количестве (в год максимально только 50-60 ед.), а завод им. Хруничева был способен выпускать до 250-300 ракет УР-100, основная ставка на создание ракетно-ядерного щита была сделана на малогабаритную ракету УР-100.

Одновременный ввод тяжелой ракеты Р-36 со стартовым весом 185 т и боеголовками мощностью 8 и 20 мгт удовлетворял требованиям сторонников применения крупных боеприпасов, а ввод ракеты легкого типа УР-100 с весом 42 т и боеголовкой в 1 мгт, обеспечивал в более короткие сроки количественный рост ракетного оружия.

Ракете Р-36 была нужна шахтная ПУ глубиной 42 м при диаметре 8,5 м, а «сотке» — в 2 раза меньше и по глубине, и по диаметру. Было еще одно важное обстоятельство, говорящее в пользу ракеты УР-100, а именно — величина гарантийного срока нахождения ракеты в заправленном состоянии. Он должен быть таким, чтобы в процессе ввода ракет в строй, не пришлось бы их тут же заменять на новые, т.е. не менее 5-6 лет. В.Н. Челомей дал сразу для УР-100 сначала 5, а потом и 7 лет. По эскизному же проекту ракеты Р-36 1962 г. М. Янгель давал гарантийный срок всего один год с припиской, что возможно доведение его до 3 лет. РВСН категорически потребовали существенного увеличения этого параметра, вплоть до отказа принять Р-36 с такими сроками на вооружение. К.Б. Южному пришлось принять это условие, дать гарантию на 5 лет и провести работы, необходимые по его обеспечению.

Политическая борьба за власть в руководстве страны отняла почти полгода, и реальные меры по созданию ракетно-ядерного щита СССР начали принимать практически только в марте 1965 г. с создания Минобщемаша, на которое были возложены все работы по ракетно-космической тематике. В это Министерство вошли все те КБ и НИИ, которые ранее входили в другие министерства и ведомства, но работали на ракетную технику.

Решающим звеном в организации работ по созданию и производству ракет типа Р-36 и УР-100 стало создание специальной комиссии (комитета), возглавляемой Предсовмина А.Н. Косыгиным, в которую вошли министры оборонных отраслей промышленности, Председатель Госплана, ЦК и др. Она имела право давать директивные указания всем руководителям НИИ, КБ, заводов и др. организаций без всяких, как сейчас, согласований по созданию ракетных комплексов УР-100 и Р-36, их испытаниям, производству, строительству объектов и финансированию работ. Она не только контролировала сам ход работ, но и решала текущие вопросы с помощью различных подкомиссий. За невыполнение заданий Комиссии нерадивые тут же снимались с работы, а то и лишались партбилета. Все работали как во время войны. Давая задание С.А. Афанасьеву, при личной встрече Л. Брежнев прямо сказал, что его расстреляют, если он не справится с поставленной задачей по созданию ракетного паритета с США. Обстановка была такова, что порой не было времени выпускать какие-либо решения и постановления. Задания давались устно, прямо, лично. Исполнитель записывал это в свой блокнот и сразу уходил решать вопросы. От РВСН в Комиссии участвовал генерал В.Ф. Толубко.

Естественно, что на критическом пути создания необходимого баланса ракетно-ядерных сил с США были ракеты Р-36 и УР-100.

В то время от момента выхода постановления правительства на разработку той или иной ракеты и до принятия ее на вооружение проходило обычно 3-5 лет.

Особенно трудным нередко был начальный этап летних испытаний ракет для целого ряда КБ (Янгеля, Уткина, Макеева и др.). Ракета Р-36 вышла на летные испытания почти через полтора года, после выхода соответствующего постановления, в сентябре 1963 г. и сразу неудачно: сгорела на старте, как Р-16 в октябре 1960 г. Потом на первом или втором пусках, были аварии ракет КБЮ РТ-23, РТ-23 УТТХ, Р-36М2. Такая, к сожалению, была традиция. Сами испытания ракеты Р-36 шли трудно: один пуск в месяц, а то и меньше. К началу 1965 г. не было пройдено и половины пути, а у США было уже 650 Минитменов. В апреле 1965 г. вышла, наконец, на испытания ракета УР-100. Коренным образом была изменена вся система отработки не только ракеты, но и комплекса УР-100 в целом. На 5 НИИП МО (будущем Байконуре) строятся сразу 20 пусковых установок и 2 командных пункта (для Р-36 – 6-ПУ и 1 КП). Один БРК предназначается для летних испытаний, второй — для отработки всей технической и технологической документации по вводу ПУ в строй от проходки и строительства шахт, до завершения постановки всего БРК на боевое дежурство, и проведения учебного пуска ракет.

На полигоне и заводах‑изготовителях всего комплекса УР-100 проводится обучение боевых расчетов, которое завершится учебно-боевым пуском ракет с 5 НИИП по району “ Кура ” (Камчатка). Параллельно со всеми этими работами на огромной территории страны от Украины до Дальнего Востока строятся пусковые установки и вся инфраструктура выбранных боевых объектов, включая военные городки.

  Было естественно лётные испытания начать с наземных, а не шахтных ПУ. Это сохраняло дорогостоящую материальную часть. С наземных ПУ провели 7 пусков. Все перечисленные меры по ускорению отработки комплекса УР‑100 дали поразительные результаты: если за три года испытаний Р-36 было пущено 38 ракет, то всего за 1,5 года было отстреляно 60 ракет УР-100. В один из месяцев 1966 г. сразу было отстрелено 13 ракет УР-100, что, по-видимому, является мировым рекордом для летних испытаний. Это было возможно потому, что непосредственно на полигоне работали бригады промышленности, составленные из конструкторов, производственников, технологов и др. специальностей, которые сразу устраняли причины аварийных пусков и давали добро на следующие работы. Важную роль играло и большое количество имеющихся ПУ, что сразу позволяло готовить к пускам несколько ракет одновременно. Обо всех пусках ракет докладывалось телеграммой руководству страны, в связи с чем некоторые аномалии приукрашивались. Так, в одной телеграмме было написано буквально следующее: «Старт нормальный, ракета вышла из ПУ по частям».

Обе ракеты (УР-100 и Р-36) начали ставиться на боевое дежурство одновременно в ноябре 1966 г. и также были одновременно приняты на вооружение 27 июля 1967 г.

Практически к концу 1970 г. страна наконец выбралась из той глубокой ямы по соотношению стратегических ядерных с США, в которую ее загнал политический авантюризм Н. Хрущева. Ракетный щит был создан.

К этому времени у нас на боевом дежурстве уже находилось:

58 ракет Р-36,

930 ракет УР-100,

198 ракет Р-16,

26 ракет Р-9А,

т.е. всего 1412 ед.

Кроме того, имелось 678 ракет средней дальности типа Р-12 и Р-14.

К сожалению, равноценного ответа США со стороны наших ракетных комплексов ВМФ и авиационных сил еще долго не было. По ним американцы превосходят нас и до настоящего времени.

СССР, в связи с этим, продолжал в 70-е гг. наращивать количество ПУ в РВСН вплоть до 1974 г., когда их общее число составило 1564 ед.

В начале 70-х гг. американцы наконец осознали, что пора остановить гонку ядерных вооружений и в 1972 г. пошли на переговоры по ограничению стратегических наступательных вооружений, подписав соответствующее соглашение (ОСВ-1).

Конечно, новые комплексы, которые разрабатывались в спешке, имели еще достаточно много недостатков, включая малую защищенность ПУ (всего 2кг/см), недостаточную надежность систем и агрегатов и др.

В процессе несения боевого дежурства иногда требовалось заменить те или иные системы, отдельные элементы, провести ремонт. Поэтому, в 1967 г. правительством принимается беспрецедентное решение о введении по стратегическим ракетным комплексам РВСН (а потом и ВМФ) постоянного гарантийного надзора, чего никогда не было за всю историю страны ни по одному виду вооружения, так как это требовало огромных затрат. Такие меры существенно повышали надежность ракетных комплексов, а, следовательно, и их боеготовность в течение всего гарантийного срока (соответственно 5,7 или 10 и даже 15 лет, как по Р-36М2).

Казалось, что, достигнув, в какой-то степени паритета по ракетно-ядерным силам две страны — США и СССР — должны были бы на какое-то время приостановить наращивание дестабилизирующих сил.

Однако, ввод в строй США комплексов с ракетами, оснащенными разделяющимися боевыми блоками (РГЧ), похоронили ранее достигнутые договоренности (ОСВ-1). Так, ракета “ Минитмен-3 ” оснащалась тремя боеголовками (с 1970 г.), а ракета морского базирования «Посейдон» — 6‑10 (с 1971 г.).

Безусловно, это увеличение боезарядов на ракетах США представляло для СССР серьезную угрозу, и было необходимо дать адекватный ответ. С 1973 г. начались испытания сразу трех новых ракетных комплексов с ракетами с РГЧ от 4 до 8 боезарядов МР-УР-100, УР-100Н, Р-36М. К концу 70-х гг. намечалось ввести в строй более 800 этих ракет. Уже к 1979 г. США поняли, что если СССР будет дальше вводить такие ракеты, то уже США окажется под серьезной угрозой, и пошли на переговоры (ОСВ-2).

К сожалению, ставить РГЧ на ракетах морского базирования (ПЛАРБ) мы стали лишь в конце 1979 – начале 1980 гг.

Почему, спрашивается, нужно было разрабатывать в период 1970-1980 гг. сразу три ракетных комплекса наземного базирования: типа Р-36 тяжелого типа, МР-УР100 и УР-100Н легкого типа. Если необходимость разработки новой мощной ракеты Р-36М была очевидной и для военных, и для гражданских руководителей страны, т. к. она была «дамокловым мечом» для любого потенциального агрессора, то вопрос о том, кому отдать работу по созданию новой ракеты легкого типа, взамен УР-100 с пятилетним гарантийным сроком, вызвал ожесточенные споры. Образовались две непримиримые группировки: РВСН, поддержанные министром обороны А. Гречко, выступали за комплекс В.Н. Челомея УР-100Н, а аппарат ЦК КПСС во главе с Д.Ф. Устиновым требовал дать дорогу М.К. Янгелю с МР-УР100.

Тем самым, Д.Ф. Устинов, в который раз хотел выбросить КБ В.Н. Челомея с его ракетно-космической тематикой из этой важнейшей и престижной отрасли.

Почти три года (1968-1970 гг.) велась эта борьба за дальнейшую перспективу развития ракетного вооружения, которую окрестили Гражданской войной. Она действительно была войной, унесшей жизни М.К. Янгеля и А.И. Соколова (начальника 4НИИ), сломавшей карьеру многим руководителям и ученым (С.А. Афанасьев, В.Н. Челомей и др.). Несмотря ни на что, РВСН отстояли свою позицию, хотя потребовалось провести два Совета Обороны. Но все это – отдельный вопрос, требующий своего рассказа.

В целом, можно сказать, что в период 1970-1985 гг. СССР не только создал ракетно-ядерный щит, обеспечивший мирную жизнь наших людей, но опираясь на него, подготовил себе базу для создания и ввода в последующие 5-10 лет принципиально новых ракетных комплексов, которые могли бы вполне обеспечить безопасность страны лет на 40-50.

При создании этих комплексов требовалось:

- Существенно повысить боеготовность на всех уровнях от высших звеньев боевого управления, до самой ракеты; с тем, чтобы при любой военно-политической обстановке вывести стратегические силы страны из-под первого удара за считанные минуты. Наличие различных командных пунктов позволяло это сделать;

- Обеспечить высокую живучесть пусковой установки и стойкость ракеты в полете ко всем поражающим факторам ядерного взрыва (рентгеновскому, гамма и нейтронному излучениям, световым и тепловым потокам, в связи с существенным повышением точности стрельбы ракет США), что непосредственно угрожало ПУ;

- Обеспечить защиту ракет на активном и пассивном участках от средств ПРО противника, в том числе за счет использования управляемых боеголовок;

- Иметь возможность поражать любые цели противника на суше и в море, на любых дальностях стрельбы, применяя гибкие траектории полета ракет.

Конечно, в первую очередь этим требованиям должна была удовлетворять ракета тяжелого типа, а другие — по мере их оснащения и дальнейшего улучшения их характеристик. В итоге, в конце 80-х гг. поступили на вооружение стационарные комплексы Р-36М2, РТ-23УТТХ и подвижные: железнодорожного базирования, РТ-23УТТХ и “ Тополь ” грунтового типа.

Развал огромной страны, называемой СССР, практически остановил все работы, в том числе по созданию необходимой группировки ракет данных типов. Этим был нанесен огромный урон и стратегическим силам России. Часть пусковых установок ракет РТ-23УТТХ и вся производственная база остались на территории Украины, хорошо еще, что успели остановить строительство ПУ ракет Р-36М2 в Казахстане и увезти свое оборудование. К сожалению, России придется заново создавать себе ракетно-ядерный щит, и не только по стратегическим комплексам РВСН. При этом создать его только за счет ракет типа “ Тополь ”, по-моему, невозможно. Необходим мощный кулак стратегических ядерных сил, включая тяжелые ракеты новейших конструкций, неуязвимых на земле, в полете и при действии у цели.

Следует сказать, что исследования, проведенные в США, а потом у нас, доказали, что самым эффективным и одновременно дешевым и надежным средством сдерживания от агрессии любой из сторон: являются ракетные комплексы наземного базирования.

9 мая 2009