Воспоминания военного испытателя (1953-1957 г.г.)

В начале 50-х годов, когда разработка отечественных ракет средней дальности завершалась выходом на летные испытания, по решению Партии и Правительства было осуществлено несколько спецнаборов студентов из многих ВУЗов страны в Артиллерийскую инженерную академию им. Ф.Э. Дзержинского с целью подготовки офицеров-ракетчиков для укомплектования воинских формирований, полигонов и НИИ различных видов и родов войск Вооруженных сил.

Трудно переоценить значение принятых мер, хотя в воспоминаниях ветеранов Ракетных войск и ракетно-космической отрасли этим событиям практически не уделено должного внимания.

Мне они хорошо запомнились, они характеризуют предвидение и темпы работ по созданию ракетно-ядерного щита нашей Родины, особенности того времени и, в частности, мое знакомство с Новостройкой. Именно поэтому представляется возможным начать воспоминания "издалека", как это было принято тогда говорить у студентов, плохо подготовленных к экзамену.

Итак, конец 1952 года, проходит первый послевоенный съезд Партии. У всех на слуху дело о Кремлевских врачах-вредителях. Ваш покорный слуга студент 5 курса Московского энергетического института, живет в студенческом общежитии института в Лефортово и готовится стать инженером по электрооборудованию промышленных предприятий.

Вдруг начались разговоры. Специальная комиссия прибыла в институт для набора слушателей в Артакадемию им.Дзержинского с полномочиями взять всех, кого она сочтет нужным.

С нашего курса собеседование прошли около 10 человек. Вопросы по тому времени традиционные: был ли в оккупации, кто родители, национальность ближайших родственников, нет ли кого за границей, согласен ли на призыв и почему. Объяснился: из четырёх  братьев, которые остались после войны, если нужно, хотя бы один должен послужить защитником Отечества. На вопрос о картавости моей речи хватило нахальства сказать, что сам записи не слышал, но говорят, что Владимир Ильич тоже картавил. Вроде как всё сошло.

В начале марта вызвали в райвоенкомат, выдали удостоверение техника-лейтенанта и предписание прибыть в Артакадемию, Солянка, 9. Расселили в Суворовском зале довольно плотно, по отсекам, на двухъярусных койках, через тумбочку. Помню, мой сосед, хороший парень, во сне иногда пытался обнимать тумбочку.

В спортивном зале расселение было посвободнее, но там оказалось несколько курсов. А в целом спецнабор назывался "поток" - 500 человек. Несмотря на такую численность в военную форму переодели в ателье за один день. Вечером по радиосети прослушали сообщение, что скончался И.В.Сталин. Ночью строем прошли через Колонный зал Дома Союзов, а наутро уже вышли в оцепление для поддержания порядка на подступах к Дому Союзов.

Начался процесс обучения. Наш "поток" был укомплектован студентами МАИ, МЭИ МВТУ, Ленинградского политехнического и других престижных, хорошо известных ВУЗов страны. В результате первую сессию мы сдали со средним баллом 4,5, что оказалось значительно выше среднего балла предыдущего набора, укомплектованного студентами областных ВУЗов, у которых в первую сессию половина слушателей получила двойки.

Надо сказать, что в академии уровень преподавания был намного выше, чем в институте, большинство предметов было с грифом "секретно", о шпаргалках не могло быть речи, поэтому заниматься приходилось всерьез. Зато, навещая своих однокурсников в институте, можно было снисходительно констатировать, что наше знание, например, теории автоматического регулирования значительно превосходило то, что давали в институте.

Через 15 месяцев, включая лагерный сбор на ГЦП в Кап. Яре, и сдачу выпускных экзаменов нам торжественно вручили дипломы и распределили в воинские части подмосковной системы ПВО, в 12 ГУ МО, на полигоны, и в ракетные части, в так называемые бригады РВГК - резерва Верховного Главнокомандующего.

На Государственный центральный полигон под Капустиным Яром, которым тогда командовал В.И Вознюк, нас прибыло 50 человек. Надо сказать, что В.И. Вознюк сразу произвел впечатление заботливого военачальника. К нашему прибытию были построены несколько двухэтажных домов, и каждый семейный офицер получил по комнате, а холостяки - места в общежитии. И в последующем, когда молодое пополнение начинало бузить, дескать, чему учили, а чем занимаемся, Василий Иванович собирал нас в Доме офицеров и по-отечески объяснял особенности прохождения воинской службы. Он сам начинал жизненный путь актером провинциального театра, стал кавалеристом, в войну - артиллеристом, а теперь - начальник ракетного полигона.

В качестве инженера-испытателя комплексного отдела начал осваивать подготовку ракет на технической позиции (ТК). Нашими начальниками были старшие офицеры - участники ВОВ А.И. Носов, В.И. Меньшиков, Г.И. Иоффе, М.М. Катеринич, А.Ф. Коршунов, В.А. Боков, В.М. Эйпшиц, А.С. Нахамчик и др.

Из них наибольшее впечатление на меня произвел А.И Носов своей интеллигентностью, вниманием к людям и молодым офицерам, выдержкой, ровным тоном обращения и исключительной памятью на лица, фамилии, имя, отчество подчиненных. А.И. Носов всех начинающих специалистов обязывал поработать бортжурналистом. Это наилучшим образом способствовало изучению технологического графика, организации работы и структуры боевого расчета.

Бортовик-электрик должен был научиться сам, своими руками, контролировать и научить подчиненных качественно контрить проволокой листовские разъемы БКС и на бортовых приборах. С этими разъемами хлопот было больше всего. Выступы на вкладыше разъема легко ломались, и тогда стыковка разъема могла быть с разворотом 180 градусов. Патефонные замки разъема при плохой контровке могли открыться в полете, и тогда разъем расстыковывается. Если при приемке ракеты не обнаружен сломанный выступ вкладыша, то поломка его приписывалась боевому расчету ТК.

Г.И. Иоффе заставлял инженера-испытателя по несколько раз, в различной редакции, отрабатывать перечень замечаний, выявленных в процессе подготовки ракеты на ТК. Не буду останавливаться на всех тонкостях освоения профессии испытателя, хотя в академии нас этому не обучали. Отмечу главные особенности.

Ракеты поступали на техническую позицию по несколько штук в вагонах, по внешнему виду похожих на товарные со съемной крышей. В зале МИКа они размещались на ангарно-складских тележках таким образом, что к каждой ракете можно было подключить пневмоиспытательное оборудование, МАИ-машину автономных испытаний или ГАИ-машину горизонтальных испытаний или наземное испытательное оборудование СТК – системы телеметрического контроля.

На несколько таких рабочих мест боевой расчет ОИИЧ -отдельной инженерно-испытательной части имел один комплект соответствующих специалистов (электрики-комплексники, автономщики, двигателисты, телеметристы и т.д.), поэтому испытания соответствующих систем ракет проводились по очереди последовательно. В случае задержки на одной ракете свободные расчеты могли работать на другой. По мере освобождения рабочих мест вагон с очередной ракетой подавался к торцу МИКа, с помощью козлового крана ракета выгружалась, и за ней закреплялся ведущий комплесник из испытательного управления. Ведущий организовывал подготовку ракеты в полном объеме технологического графика вплоть до передачи ее стартовикам. Ведущий должен быть коммуникабельным, бесконфликтным, принципиальным и до тонкостей знающим свое дело. В зависимости от этого и расторопности ведущего, ракета проходила цикл испытаний на ТК за три дня или за одну-две недели. При организации испытаний приходилось учитывать многие факторы, вплоть до характера, состояния или настроения конкретного испытателя. Например, СТК мы называли системой торможения Кулибанова. Когда капитан Кулибанов с расчетом телеметристов начинал работы на ракете, к ней не следовало подходить никому. Иначе поднимался скандал, что ему мешают работать, создают помехи.

Специфика взаимоотношений между офицерами испытательного управления и ОИИЧ, проявилась сразу и состояла в том, что высокая активность и ответственность офицеров Управления, для которых подготовка ракет была их главным делом, позволяла офицерам ОИИЧ несколько расслабиться, к обеспечению! работ на ТК допускать формальный подход, что в конечном счете  приводило к дезорганизации. Для прямых начальников и  командиров в ОИИЧ главным делом были организация внутренней жизни части, боевая и политическая подготовка, наряды, караулы, поддержание порядка в казарме, в столовых, в автопарках и войсковом хозяйстве части в целом. В результате, как правило, с утра на ТК преодолевались организационные трудности по принципу: "Ванька дома, Маньки нет" и наоборот, и только к концу рабочего дня начиналась настоящая работа по графику с выполнением суточного задания после полуночи. Эту болезнь мы научились преодолевать в середине 60-х годов на "Байконуре" путем внедрения соответствующей системы планирования и подведения итогов выполнения суточного задания.

Из первых впечатлений от взаимодействия с сотрудниками ОКБ-1, НИИ АП и других предприятий промышленности хочется отметить следующее.

1. Так называемая дисциплина, порядок подчиненности, обязательность выполнения подчиненными указаний начальника, то, что в армии называется исполнительностью, в гражданских ₅ структурах были ничуть не ниже, чем в армии. Мне не доводилось слышать, чтобы подчиненный позволял себе критические замечания, негативные суждения в адрес начальника. В самых очевидных ситуациях сотрудник старается дипломатично воздержаться от высказывания по существу, пожать плечами или отделаться другим жестом.

2. Главный конструктор ОКБ-1 С.П.Королев не очень часто появлялся на ТК, только при особых обстоятельствах или из ряда вон выходящих результатах испытаний.

Посещению ТК предшествовала в течение двух-трех дней активная, лихорадочная подготовка ведущих специалистов и руководящих сотрудников ОКБ-1. Для начала, они обращались к нам с предложением навести на ТК чистоту и порядок. Далее принимались дополнительные меры, чтобы во время визита испытания велись по-настоящему, чтобы не было праздных зевак, посторонних и любителей "потравить". Каждый должен быть в готовности доложить, чем он занят, озабочен, над чем работает. Докладчики по рассматриваемым вопросам отрабатывали и даже репетировали свои тезисы, готовили плакаты, материальную часть. 0 самом С.П.Королеве и его визитах можно говорить или очень точно, или никак. Воздерживаюсь. После посещения в зависимости от результатов вздыхали с облегчением или развивали кипучую деятельность.

Пока мы осваивали ракетную технику, поступившую на испытания, приобретали навыки военного испытателя, учились взаимодействовать с представителями промышленности, состоялись, как выяснилось, события, определившие перспективу нашей дальнейшей жизни и военной службы.

20.5.1954 г. вышло Постановление о разработке первой двухступенчатой МБР-7 (так называемой "семерки").

2.2.1955 г. было утверждено решение о месте строительства НИРШ-5 (в районе станции Тюра-Там Кзыл-Ординской обл. Казахстана). При этом первый десант военных строителей высадился на станции Тюра-Там во главе с техником-лейтенантом И.М. Денежкиным заранее, 12 января, до утверждения решения.

Вот так, шаг за шагом в течение одного года мне довелось освоить в качестве ведущего испытателя-комплесника испытания на ТК двух вариантов ракеты Р-5 (8А62 - с обычным зарядом БЧ ракеты, 8К51 - с атомным зарядом), подготовку на ТК ракет Р-1 (8А11) и Р-2 (8Ж38), а также роль инструктора от полигона при подготовке и отстреле контрольных от партии ракет по планам боевой подготовки технических батарей из ракетных бригад, которые вместе со стартовыми батареями прибывали со своей техникой на полигон для выполнения учебных стрельб.

Участвуя в этих работах мы наглядно убеждались, насколько расчеты этих бригад по выучке и четкости действий отличались от аналогичных расчетов ОИИЧ.

Естественно, большая роль и ответственность при испытаниях ракет, а затем и космической техники была, есть и остается на плечах представителей промышленности. У них мы учились, вместе с ними, а может наоборот, они вместе с нами преодолевали трудности. Военные, испытатели могли обнаружить несоответствие технической и эксплуатационной документации, сформулировать недостаток или замечание, предложить какие-то меры или решения. Однако принятие решения и ответственность за его последствия всегда остается за техническим руководством. С благодарностью и признательностью хочется вспомнить имена тех, с кем нас, военных испытателей, судьба свела на полигоне в Капустином Яре. Это от ОКБ: Л.А.Воскресенский, Е.В.Шабаров, Б.А.Дорофеев, А.И.Осташев, И.П.Румянцев, А.Г.Меликова, Э.Б.Бродский, А.М.Пронин, Е.А.Фролов, А.С.Кашо, В.Ф.Люлько, В.В.Воршев, К.П.Симагин, Н.П.Галунский, К.Г.Горбатенко, В.И.Савин, Ю.П.Антонов, К.А.Обухов, Б.А.Родионов, В.М.Пескарев, В.М.Арсентьев, Р.А.Коломенская, И.А.Ростокина, И.А.Новиков.

От НИИ АП: В.П.Финогеев, Г.М.Присс, Н.М.Лакузо, Б.П.Ткачев, И.Н.Ионов, А.А.Панков.

От КБ ОМ: Б.И.Хлебников.

В дальнейшем со многими из них мы осваивали первую двухступенчатую МБР Р-7, отрабатывали ее заправку, проводили стендовые испытания на Новостройке, летно-конструкторские и полигонные испытания ракетно-космической техники на космодроме Байконур, продолжая сотрудничество, поддерживая неформальные взаимоотношения и вместе провожая в последний путь своих товарищей в течение многих лет, вплоть до настоящего времени.

5.5.1955 г. заложен памятный камень в честь начала строительства.

2.6.1955 г. основан НИИП-5 будущий космодром "Байконур".

Весной 1955г. в нашем коллективе на ГЦП первым признаком предстоящих перемен было распределение испытателей на две равноценных по составу группы.

Одна, любая из них, должна была остаться на месте, другой предстоял перевод к новому месту службы. Этим местом службы оказался НИИП-5 и возглавили его начальник полигона А.И. Нестеренко, начальник штаба - А.Г. Карась и зам. по НИОКР А.И. Носов. Управление и штаб НИИП-5 разместились временно в бараках военного городка ГЦП, туда прибывали выпускники военных Вузов для доукомплектования штата, стажировались на площадках ГЦП и ждали дальнейших указаний об отправке к постоянному месту службы или на предприятия промышленности для изучения новой техники. Тогда постоянное место службы условно называлось "Тайга".

Мне, после перевода в штаты нового полигона, было поручено вместе с вновь прибывшими коллегами проведение испытаний на ТК экспериментальной ракеты 5РД, на которой по программе конструкторской отработки предстояло проверить вновь вводимые в состав "семерки" системы:

- РКС (регулирования кажущейся скорости)

- СОБ (системы опорожнения баков)

- НС, БС (нормальной и боковой стабилизации), а также другие нововведения.

Настоящим организатором формирования и подготовки коллектива испытателей НИИП-5 был Александр Иванович Носов. Он успевал везде побывать, побеседовать с офицерами, оценить , как идет процесс, выслушать предложения, можно сказать, посоветоваться с людьми и принять решения.

В конце 1955г. настало. время выезда на предприятия промышленности. Естественно, управленцы (комплесники и автономщики) оказались в НИИП у Н.А.Пилюгина, радисты (также в НИИП) у Л.И. Гусева и М.С. Рязанского; двигателисты - в Энергомаше, у В.П. Глушко; наземщики - в КБОМ, у В.П. Бармина и в Ленинграде на ЛМЗ, где проводилась контрольная сборка и отработочные испытания системы 8У215 - "пирамиды" стартового комплекса.

В НИИП мы - электрики изучали комплексную схему системы управления, которая раньше называлась в быту "схемой 5"- по количеству листов в ней, а на "семерке" выросла до 20, из них каждый - на нескольких листах. Материальную часть и ее работу изучали на комплексном стенде системы управления, где старшими руководителями были Г.М.Присс, Н.М.Лакузо, И.Н.Ионов, Б.П.Ткачев. Вместе с нами учились представители испытательного комплекса ОКБ-1, которым предстояло разработать эксплуатационные инструкции. Из них было много уже знакомых по работам на ГЦП, а в роли старшего запомнился А.И.Осташев.

Летом 1956 года нас допустили в ОКБ-1, где пытались задействовать для разработки эксплуатационной документации. У меня не сложилось впечатления, что эта попытка оказалась успешной. Если те, кто имел опыт практической работы по ЭД в Кап.Яре, что-то могли писать, то остальные, только что окончившие академию, испытывали большие затруднения.

Опыт практической работы с "семеркой" нам предстояло получить на Новостройке. Так назывался филиал № 2 НИИ-88, впоследствии НИИ-229, НИИХИММАШ, под Загорском (Сергиев Посад), которым тогда руководил Г.М.Табаков, впоследствии заслуженный деятель и один из руководителей ракетно-космической отрасли.

На Новостройке мы появились осенью 1956 г. Первичная информация была обнадеживающей. На ж.д. вокзале Загорска почти круглосуточно работает буфет на уровне ресторана, цены божеские и на закуску всегда есть фирменное блюдо - соленые и маринованные грибы. В центре города, неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры работает ресторан. Из центра на Новостройку регулярно ходит автобус предприятия.

Фактически все сказанное подтвердилось. А вот первые впечатления от самой Новостройки были не столь оптимистичны. Осень, это, как правило, пасмурно и сыро. Природа под Загорском хорошо воспринимается в любое время года. Осенью леса в золотистом уборе, холмистые поля, на бугре деревенька, воздух свежий. Тогда еще не была построена большая птицефабрика, отравляющая вокруг атмосферу. Пересекли периметр жилой зоны, увидели территорию болотистого типа, с деревянными настилами для пешеходов. Справа от въезда железнодорожные насыпи и пути, на них стоят спальные вагоны, как выяснилось, с двухместными купе. Это поезда, сформированные еще в Германии после войны, о которых хорошо напишет Б.Е.Черток в своих книгах. Они использовались ОКБ-1 для выезда на полигонные испытания -мобильный жилой фонд. С ними мы уже встречались в Кап.Яре и встретимся на Байконуре. Еще правее, за вагонами и в сторону производственной зоны большая территория с разветвленной ж.д. сетью, как будто строится крупный ж.д.узел. На этой территории серые фигуры зэков под охраной военных с синими околышками, (войска НКВД) и с овчарками. Стройка продолжается и очень далека от завершения. Чуть левее вагонов на пригорке проходная в производственную зону. Слева от въезда в жилую зону в глубине перелеска барак - столовая. Его соединяет с проходной прямой, как стрела, пешеходный деревянный настил.

В глубине производственной зоны на высоком берегу-обрыве речки (или ручья), скрытый лесом от внешнего наблюдения, стоит большой стенд огневых испытаний. В связке с ним МИК и отдельно бункер для управления заправкой и огневыми испытаниями. На этом объекте "Стенд-МИК" все признаки того, что он только что закончен строителъством и осталось устранить мелкие недоделки.

В вагонах мы жили, а точнее говоря, ночевали, на объекте работали в течение нескольких месяцев, занимаясь подготовкой стендовых блоков ракеты в МИКе и на стенде, отрабатывая и осуществляя заправку блоков КРТ-компонентами ракетного топлива, осуществляя огневые испытания двигательной установки центрального блока (27.12.56), "пакета" из 2-х боковых блоков (20.2.57) и, наконец, полного пакета 4 СЛ (30.3.57).

Боевой расчет проведения стендовых испытаний был смешанным и, в основном, состоял из представителей предприятий-разработчиков бортовых систем, комплектующих ракеты, а также наземного технологического оборудования. Поскольку все мы -военные испытатели, каждый по своей специальности, уже прошли подготовку на этих предприятиях, то хорошо знали друг друга.

В этой массе испытателей местные работники Новостройки выступали в роли распорядителей процесса и его обеспечения. Не хочу, чтобы меня поняли превратно, обвинили в попытке принизить значимость "хозяев" Новостройки. Наоборот. Хозяин любого объекта всегда хозяин и возглавляет боевой расчет. А если у хозяина твердая рука, четкое руководство, высокая организация работ, принимаемых мер безопасности, оперативная реакция на нештатные ситуации, то любой испытатель-номер боевого расчета, как поется в популярной песне, готов "хоть всю жизнь служить в подводном флоте".

После Кап. Яра, мне это было очевидно, я присматривался к организации работ, и впечатления остались положительными.

От военных испытателей полигона в работах участвовали: Е.И.Осташев, Р.М.Григорьянц, В.Д.Леонов, А.Ф.Коршунов (руководители), В.Жигалов, В.Крылов, Ф.Ларичев, В.Патрушев, В.Соколов, В.Хилъченко, Б.Чекунов (комплексники), В.Галяев, М.Егоров, Г.Иньков, Б.Климов, В.Дроков, (двигателисты), Л.Кабачинов, Е.Жирнов, В.Караваев, А.Поцелуев, И.Чанышев, Б.Цветаев (автономщики), В.Веселов, А.Ряжский - начальник команды ОИИЧ. Иногда появлялся начальник комплексного отдела Н.Г.Кальжанов.

Из числа "хозяев" Новостройки - руководителей могу достоверно назвать Ю.А.Корнеева, В.А.Пухова, Д.П.Витязева.

Работа была очень напряженной и интенсивной. Было много замечаний и предложений, направленных на повышение эксплуатационных характеристик и устранение конструктивных недостатков, случались и нештатные ситуации, которые, к счастью, не привели к аварии или катастрофе. Как сейчас помню, при заправке центрального блока в межбаковом отсеке переключаю штепсельные разъемы. Через противоположный люк Владлен Петрович Финогеев, вроде как, контролирует. Вдруг слышу громкие голоса на кабине обслуживания хвостового отсека. Леонид Александрович Воскресенский на чистом "командирском" языке (мат-перемат) всем предлагает покинуть стенд. Владлен Петрович, видно, раньше оценил обстановку и личным примером показал, что и как нужно делать. Я последовал за ним. Оказывается, имел место гидроудар, нарушение топливной магистрали блока, пролив кислорода. Обошлось без пожара, но те, кто покидали кабину обслуживания, потом долго искали, кто шапку, кто куртку, и не могли понять, как им удалось преодолеть сеть трубопроводов и шлангов.

Менее драматичный случай. Предыдущая смена в течение нескольких часов не может найти в межбаке Центра штепсельный разъем сопряжения БКС системы управления и телеметрии. Принимаю смену, говорят, разъема нет, наверное — брак изготовления. Но я знаю, что если он не только записан в инструкции (там могут быть опечатки), но и показан в скелетной схеме, то он не может не быть. Предлагаю шум пока не поднимать, а хорошо поискать. Естественно, разъем был найден. Дело в том, что в ту пору БКС, надо полагать, по немецкой технологии изготавливалась в виде разветвленных корневищ, которые почему-то назывались пауками. Не трудно представить, как эти "пауки" укладывались в межбаковых отсеках. А если учесть, что теплоизоляция баковых днищ осуществлялась стекловатой, прикрытой стеклотканью, то работа бортовика-электрика в отсеке была не из приятных.

Кое-что позаимствовать на Новостройке удалось и нам, военным испытателям. Ракетные комплексы Р-1, Р-2, Р-5 исполнялись как мобильные. Техническая и стартовая батареи могли в виде автоколонны выйти на марш и в нужном месте за считанные часы и минуты развернуть техническую и стартовую позиции, провести подготовку, заправку и пуск ракеты. При этом в качестве технологической связи использовались армейские полевые телефоны типа ТАИ. "Семерка" практически стала первым стационарным ракетным комплексом, инженерные сооружения и технические системы которого проектировал ЦПИ-31. При этом на стартовой позиции для технологической связи были предусмотрены телефоны в пожаробезопасном исполнении.

На Новостройке мы обнаружили несколько каналов (по специальностям) технологической шлемофонной связи. Она нам понравилась. Поэтому после прибытия на техническую позицию "семерки" на пл.2 "Байконура" мы в срочном порядке внедрили такую шлемофонную и громкую связь. Мне по заданию Е.И. Осташева довелось консультироваться с начальником связи полигона А.Г. Азоркиным и писать Техническое задание. В основном, это была схема размещения штепсельных разъемов для подключения шлемофонов, но было оговорено и исключение такого явления, как аберрация звука в громкой связи - болезни многих ж.-д. вокзалов.

Было бы ошибочно утверждать, что мы только работали. Как показали последующие исследования и анализ технологических графиков подготовки РН и КА поднять занятость номеров боевого расчета выше 20-25% практически невозможно, если не привлекать их параллельно к подготовке нескольких изделий.

Большие интервалы незанятые испытатели использовали для отдыха в вагонах, преферанса и прочих форм расслабления. А короткие паузы между операциями заполнялись игрой в домино. Это были шумные баталии, блиц сеансы "на вылет". Страсти разгорались, когда какая-то пара надолго задерживалась за столом, ее никому не удавалось "вышибить", хотя участников-претендентов на замену набиралось много. Мне запомнилась игра в паре с Виктором Дроковым. Взаимопонимание и удача устанавливались на уровне интуиции, а может быть и телепатии. Виктор преуспел не только в домино. Здоровый парень, с пожизненным румянцем на щеках, он не разменивался на романтические приключения, на Новостройке, нашел себе жену и прожил с ней счастливо всю свою жизнь.

Длительная, более года, командировка в московский регион для многих наших холостяков не прошли даром. Одни уехали на полигон с женами, другим оставалось только "дожать" своих избранниц на смену места жительства. В ту пору московские невесты были привередливы, московской пропиской дорожили больше, чем иными добродетелями. Но и наши женихи были настойчивы, не чета нынешним.

В заключение, наверное, следует вспомнить, как мы реагировали на успешное проведение заправок и огневых испытаний. С заправками все ясно - после заправки слив и заключительные операции, которые не менее опасны и чреваты непредвиденными последствиями, чем сама заправка. От успешного огневого испытания впечатлений больше (световые эффекты, грохот работающих двигателей) и эмоций больше (бункер и землю трясет по полной программе работы двигателей), что совсем не так как при пуске ракеты (запуск, ракета улетела - лишь бы не сливать).

Ну и естественно, остается чувство удовлетворения, поработали - есть результат.

После завершения отработки стендовых блоков и пакета "семерки" в Новостройке всех нас военных испытателей ждал объект "Тайга" в казахстанской полупустыне Кзыл-Ординской области, который к тому времени уже перестал быть "Тайгой" и последовательно получал целый ряд условных наименований, из которых самое устойчивое и последнее "Байконур". Но это уже другой этап развития ракетно-космической техники и нашего участия в нем.