От редколлегии сайта. Воспоминания Виктора Ивановича заслуживают особого внимания посетителей сайта. Сегодня, прожив долгую содержательную жизнь, мы с полным основанием можем утверждать, что в академии нас учили уму-рауму, в большинстве своём, не просто классные, высококвалифицированные педагоги, а интересные, душевные, большие люди, яркие ЛИЧНОСТИ. Судьбе было угодно пересечь жизненные пути спецнаборовцев и их наставников и после окончания академии. В качестве примера, можно назвать Нестеренко А.И., Волкова Е.Б., Китова А.И., Бусленко Н.П., Сосюры О.В., Григорьянца Р.М., Кислика М.Д. и многих других.

Данный очерк необычен особо. В процессе поиска материалов для развития сайта мы разыскали своего однокурсника Паншина В.И., который к этому времени уже 8 лет был слепым, но интереса к жизни, к истории Спецнабора не утратил. 13 апреля 2009 года, перед Пасхой он позвонил и предложил познакомить нас с его материалом о Михаиле Дмитриевиче Кислике.

Воспроизводим услышанное по записи, сделанной с помощью простого телефона.

«Он был очень интересный человек. Ещё на фронте получил гвардейское звание. Очень гордился этим. Подписывался: «Гвардии подполковник Кислик» И на службе, и в жизни Михаил Дмитриевич всегда был гвардейцем. Вскоре в отделе кадров ему объяснили, что, если во время присвоения очередного воинского звания офицер не служит в гвардейской части, то звание гвардейца он теряет. Но Кислика это не остановило, и гвардейская душа продолжала существовать в нём и проявляться до конца жизни. Так, свою докторскую диссертацию, посвящённую разработанной им гиперэллиптической теории, он написал на 22 страницах и успешно защитил её.

Михаил Дмитриевич был очень требователен и к себе, и к своим сотрудникам. Особенно в научной работе. В дополнение к 21 спецнаборовцу, назначенному в НИИ-4 сразу после окончания академии, в 1956 году, сюда поступила ещё большая группа их однокурсников. Тогда Андрей Илларионович Соколов «пробил» новый штат. Анатолий Арещенков, мой товарищ и по Ленинградскому Политеху и по учебному отделению академии, где мы спали на одной двухярусной койке, тоже появился в НИИ-4. Все называли его почему-то Антон. Волею судеб Антон попал в подчинённые к Кислику. Михаил Дмитриевич присмотрелся к нему и понял, что этот человек не способен заниматься научной творческой работой. Михаил Дмитриевич пошёл в отдел кадров и попросил перевести Антона в другой отдел без понижения в должности и потери в окладе. Аналогичный случай произошёл с гражданским специалистом Важником, который работал у Кислика младшим научным сотрудником. Это был тихий, слабодушный, слабовольный, безропотный молодой человек. С Важником Михаил Дмитриевич поступил совершенно иначе. Он вежливо и тактично, стараясь не поранить нежную душу, постарался объяснить, что ему нужна совершенно другая работа. Михаил Дмитриевич договорился с Вычислительны центром, где у него было много друзей, перевести Важника на должность программиста. Вскоре Важник перешёл в НИИ «телеметрии» (НИИ измерительной техники) в Подлипках.

Михаил Дмитриевич любил рассказывать и слушать хорошие анекдоты. Рассказывал их сам очень оригинально. Начинал обычно так: «А Вы читали в журнале «За рубежом» о Макмиллане?» Рассказ о Макмиллане постепенно, незаметно переводился в пикантный анекдот. Михаил Дмитриевич показывал тем самым, что от великого до смешного и пошлого всего один шаг. Если научный сотрудник, желая написать какую-то формулу, начинал копаться в справочниках и конспектах лекций, Кислику это очень не нравилось. Он считал, что его сотрудники должны знать все основные законы и формулы наизусть. Обычно он говорил: «Вы лучше сядьте и попытайтесь вывести эту формулу. Тогда следующий раз вспомните быстрее и не будете позорно рыться в конспектах».

Когда я вернулся из Сталинграда, где вместе с папиным институтом похоронили моего папу, моё душевное состояние упало до очень низкого уровня. Кураж пропал полностью. Я утрачивал жизненный стержень. Стоял в коридоре спиной к подоконнику, отвлечённо смотрел вперёд. Незаметно подошел Михаил Дмитриевич и стал рядом. По-отечески, в мягких тонах, стал объяснять мне, что распускаться так нельзя, что мне предстоит ещё очень много сделать в этой жизни. Что интересы нашего дела требуют собраться, иначе проблем не решить. Отеческая поддержка Михаила Дмитриевича произвела на меня очень глубокое впечатление. Помогла обрести себя вновь.

В быту Кислик был мало практичен и слабо защищён. Получив Ленинскую премию за локацию Венеры и уточнение астрономических констант, он купил автомобиль «Волга. ГАЗ-21». Однако автомобилистом, который хорошо знает машину, изучает её, следит за техническим состоянием, ухаживает, он стать не мог. Это было противоестественно его натуре. Недаром Михаилу Дмитриевичу принадлежат крылатые слова, что автомобилист испытывает радость всего два раза: когда покупает машину и когда продаёт. Однажды Михаил Дмитриевич обратился ко мне за помощью. Сказал, что не может понять, почему покрышки постоянно жуют камеры. Я взял свой манометр и пришёл к нему. Оказалось, что его манометр показывает давление на несколько делений выше действительного. Пришлось объяснить ему, что ездит всё время на спущенных шинах, при этом из покрышек вылезает боковой корд, который и жуёт камеры. Я отдал Михаилу Дмитриевичу все имеющиеся у меня камеры и посоветовал купить новый нормальный манометр, а ездить только на давлении 1,7 атм.

Уходя из НИИ-4 на генеральскую должность, Кислик искренне пожелал мне, чтобы мой метод зондов получил, наконец, материальное воплощение и был использован на космическом аппарате. Больше с Михаилом Дмитриевичем я не встречался. Но в 90-м году с ним неожиданно встретилась моя дочь. Кислик тогда работал профессором на кафедре теоретической механики в МИЭМ (институте машиностроения). На этой же кафедре моя дочь работала доцентом. Кислик поинтересовался: «Как дела у папы?»

Алла ответила, что после увольнения я нигде не работаю, целыми днями сижу в фундаментальных библиотеках и собираю материалы для своих книг по истории техники, истории русской регулярной армии, что в этой теме меня интересуют не только общие вопросы, но и более формальные, более детальные. Например, как исторически менялась форма одежды русской армии, как менялись воинские звания и знаки различия. «Ну что ж, —сказал Михаил Дмитриевич, —это тоже неплохо».

Через несколько лет Кислика не стало. Оглядываясь назад, я вынужден констатировать, что Михаил Дмитриевич был лучше, умнее меня. Я занимался литературной деятельностью, главным образом, в своё удовольствие. А он старался принести общественную пользу, отдавал студентам свои глубокие разносторонние знания.

P.S.

Пользуясь предоставившейся возможностью, хочу поблагодарить авторов сайта за их благородное дело в духе М.Д. Кислика, за интересные , поучительные жизнеописания и воскрешение истории Спецнабора, как нестандартного, важного явления в жизни страны. К сожалению, сайт я могу воспринимать только на слух. Хочу сделать небольшое дополнение к моей биографии.

Ещё в самом начале службы в НИИ-4, когда я был старшим офицером информационного отделения у Метревели, замом по науке у Соколова А.И. был полковник Тюлин Г.А.

В это время Всесоюзный институт научной и технической информации предложил Тюлину стать главным редактором реферативного журнала «Ракетная техника». Георгий Александрович сразу привлёк меня и сделал секретарём журнала. От ВИНИТИ журнал курировал Гольдовский, который сделал меня референтом журнала. От Гольдовского я получал по домашнему адресу бандероли с копиями английских текстов и записочками: «Посмотрите этот материал и, если он представляет интерес, сделайте по нему реферат». Тюлин вскоре перешёл в НИИ-88 на должность директора. Через некоторое время министр общего машиностроения Афанасьев С.А. взял Тюлина к себе заместителем. Я уже давно учился в адъюнктуре, а бандероли от Гольдовского продолжали поступать. Я не отказывался, такая работа мне нравилась. Но когда это стало мешать основной работе, пришлось рефераты бросить. Да и требования к их качеству в то время существенно повысили. Причиной послужил курьёзный случай. В ВИНИТИ никак не могли найти специалиста, знающего японский язык. Один специалист пошёл на мошенничество. С помощью словаря перевёл несколько иероглифов и попытался понять, о чём в статье речь. Написал на эту тему реферат по своему уразумению. Таким способом выполнил несколько работ, но каким-то образом был разоблачён. Работать после этого стало труднее всем, а его выгнали.