Кукушкин  В.Д. РЯДОМ  С  ЯДЕРНЫМИ  БОЕГОЛОВКАМИ

После окончания Артиллерийской академии им. Дзержинского свыше 100 выпускников спецнабора было направлено для прохождения службы на полигон Капустин Яр. Уже одно это говорит о масштабах испытательных работ, проводимых на полигоне в тот период.

Объём работы был разнообразен и интересен. На испытания все время приходила новая техника, её изучали по конструкторской документации, проводили на ней работы при пусках ракет, выявляли конструкторские и технологические недоработки, на совещаниях разного уровня отстаивали свои предложения в спорах с конструкторами, писали многочисленные отчёты, учебники для войск по принятой на вооружение технике, обучали и допускали к работе офицеров и расчёты из частей, прибывавших на полигон осваивать новую технику.

Когда шли испытания с пусками ракет, приходилось оставаться на технической и стартовой площадках неделями, т.к. программы испытаний были объёмными, сроки сжатыми и работа велась практически круглосуточно.

Кроме испытаний боевых ракет решали и дополнительные задачи. По программе академии медицинских наук проводились вертикальные пуски ракет с собачками на высоты большие, чем впоследствии летали знаменитые Белка и Стрелка с Байконура. Мне довелось участвовать в восстановлении одной из последних немецких ракет Фау‑2 для музея Советской Армии.

Наряду с ракетами, на полигоне совместно со специалистами НИИ‑12 ГУМО испытывались головные части нескольких модификаций с боевыми радиоактивными веществами. Я более полугода вместе со специалистами из Арзамаса-16 проводил испытательные работы по осуществлению первого пуска ракеты с ядерным зарядом, затем обеспечивал режиссерской группе Мосфильма съёмки секретного фильма для делегатов Х1Х съезда КПСС по проведенным испытаниям.

Вообще, трудились, как говорится, на остбрие технического прогресса, общались с опытными специалистами с заводов и НИИ, учились у них.

В ходе испытательных работ были неоднократные рабочие встречи с Сергеем Павловичем Королёвым, где он выслушивал мнение инженеров-испытателей. В период испытаний ракеты 8К51 Сергей Павлович почти  постоянно находился на полигоне.

При обнаружении каких-либо заводских неисправностей доклад об этом шёл по команде своим непосредственным начальникам – начальнику или зам. начальника отдела, а затем непосредственно Королёву. Изучив все обстоятельства той или иной ситуации, лично побеседовав с исполнителем, который обнаружил неисправность, он, как правило, на месте принимал оперативное решение и требовал быстрейшего его выполнения. Мне также пришлось несколько раз принимать участие в подобных разборах и отвечать на вопросы С.П. Королёва.

Моими непосредственными начальниками были начальник первого отдела полковник Носов Александр Иванович (впоследствии Герой Социалистического Труда, зам. начальника полигона Байконур, погиб при катастрофе 24 октября 1960 г.) и его зам. майор Боков Всеволод Андреевич (был контужен при катастрофе, впоследствии проходил службу в ГУРВО, ГУКОС, стал генерал-майором, Героем Социалистического Труда).

Когда через несколько лет в Гвардейске, где я тогда служил, была получена типографски изданная секретная техническая документация на агрегаты наземного оборудования ракеты 8К51, мне было приятно видеть, что рецензентом на руководство службы по стыковочной машине 8Т311, которое я готовил на полигоне, являлся Боков В.А. Память об этих замечательных офицерах–фронтовиках, моих первых непосредственных начальниках, исключительно высокопрофессиональных специалистах, учителях по службе и становлению в жизни у меня сохранилась навечно. Я низко поклонился памяти Александра Ивановича Носова перед обелиском, где высечены имена погибших, когда был на сборах начальников РТБ в Байконуре.

Надо отметить, что и в дальнейшем воинская судьба меня баловала. В последующем моими непосредственными начальниками были командиры 24 ракетной дивизии, которые были образцом службы, требовательности, высокой порядочности. Со всеми из них у меня всегда были нормальные, хорошие служебные и человеческие отношения. Четверть века мне пришлось нести службу в 72 инженерной бригаде и 24 рд под руководством таких командиров, как Герой Советского Союза генерал-майор Иванов В.Н., генерал‑майор Холопов А.И., генерал‑майор Акимов Б.А., генерал‑майор Егоров В.М., генерал‑майор Субботин В.В., генерал-майор Поленков Г.М.

Мне запомнилось несколько характерных эпизодов периода испытаний ракеты 8К51 на полигоне Капустин Яр, поступившей на вооружение 72й инженерной бригады в качестве первого носителя ядерного заряда и положившей начало созданию ракетно-ядерного щита нашей Родины.

С какой большой ответственностью Сергей Павлович Королёв относился к делу и как скрупулёзно оценивал возможные последствия, казавшихся, на первый взгляд, незначительными мелочей, говорит такой случай.

На технической площадке в монтажном корпусе шла проверка ракеты 8К51 под заводским номером 001. Впервые появившаяся в индексе ракеты буква “К” означала, что это ракета-носитель ядерного заряда. Работа эта продолжалась в течение нескольких дней, почти круглосуточно. Руководили работами конструктора различных систем из КБ Королёва, исполнителями были инженеры отделов второго управления полигона, принимали участие на разных этапах работ и представители завода-изготовителя из Подлипок.

Все параметры проверялись в строгом соответствии с требованиями конструкторской документации, а в случае малейших сомнений перепроверялись. Фактически работа выполнялась одним дружным коллективом, все понимали её важность и очень трепетно относились к выполнению своих обязанностей.

И вот, когда всё было проверено и проходили заключительные операции по закрытию люков и отверстий технологическими заглушками и их опломбирование, один из исполнителей, офицер нашего отдела, устанавливая заглушку на канале выхода мятого парогаза из турбонасосного агрегата, обнаружил, что на этой заглушке отсутствует одна контргайка. Доклад об этом, пройдя по инстанции, дошёл до Сергея Павловича.

Всем было ясно, что если эта злосчастная контргайка действительно свинтилась и под действием силы тяжести, соскользнув по плавно изогнутому каналу, попала на лопатки турбонасосного агрегата, то после старта ракеты турбина пойдёт в разнос и первый пуск завершится крахом. В конечном счёте, и осуществление всего проекта могло оказаться под угрозой.

После тщательного осмотра заглушки и совещания с конструкторами Королев принимает решение установить ракету в вертикальное положение в условиях монтажного корпуса (его высота позволяла установить эту длинномерную - около 18 метров - конструкцию). Поскольку такая нештатная операция в условиях полигона до этого не выполнялась, то срочно ночью самолётом с Подмосковного завода доставили соответствующую оснастку и с помощью десятитонного мостового крана приступили к установке ракеты на специальную подставку. При подъёме ракеты специальной “уздечкой”, ввиду неравномерного распределения сухого веса ракеты (около 5 тонн) и сильного эксцентриситета в сторону двигательной установки, создавалась значительная боковая нагрузка на мостовой кран, которым управлял я (кран был в  ведении нашей группы). Несмотря на включённые тормоза, колёса тележки скользили по подкрановым рельсовым путям. Пришлось ставить номеров расчёта крана на рельсовые пути, чтобы они монтировками удерживали кран от перемещения. Ввиду большой высоты, людей прочно привязывали к конструкциям.

Все непричастные к этому делу были удалены из монтажного корпуса. Вначале осторожно обстукивали корпус в районе турбонасосного агрегата (ТНА) и прислушивались, не начнет ли выпадать эта гайка. Затем вручную, за хвостовик провернули ТНА несколько раз - тоже никакого эффекта не обнаружили. И, наконец, подав сжатый воздух на лопатки турбины, раскрутили ТНА до больших оборотов. Всё работало нормально. И всё же во избежание риска и несмотря на жёсткие сроки правительственной программы Сергей Павлович принял решение отправить ракету № 001 на завод для полной разборки двигательной установки, а к первому пуску готовить ракету № 002. Эта ракета после всех проверок по полной программе благополучно стартовала. А 001‑я ракета после переборки на заводе пошла также нормально в седьмом пуске. Мы интересовались у товарищей с завода - там тоже этой небольшой гаечки на М8 не обнаружили, следовательно, её там не было и изначально.

В целом программа испытаний первого ракетного носителя ядерного заряда прошла очень успешно. Не было ни одного аварийного пуска, были получены  требуемые параметры по дальности (до 1200 км.) и отклонению от точки прицеливания. На этой ракете была отработана и принята на вооружение система БРК (боковой радиокоррекции), что потребовало ввести  в штат 97 ип (до августа 1961 г. — инженерный полк, позднее — рп - ракетный полк). Это была часть, обслуживающая комплексы БРК, один из которых находился в нп Большаково, непосредственно у государственной автомагистрали.

В связи с принятием 21.06.1956 на вооружение ракеты Р5М (8К51) как первого носителя ядерного заряда встал вопрос о создании организационно-штатной структуры, которая смогла бы эксплуатировать (организовывать хранение, проводить соответствующие регламентные работы, транспортировать, готовить к боевому применению) ядерные, а впоследствии и термоядерные боеприпасы.

Сам термин «сборочная бригада» возник в производственных условиях в КБ‑11 (сейчас это Всероссийский Научно-исследовательский институт Экспериментальной Физики ВНИИЭФ, расположенный в г. Сарове, называвшемся тогда «Арзамас-16»), где проектировалась, создавалась и в дальнейшем серийно производились ядерные боеприпасы. Сборочные бригады находились в ведении МСМ (Министерства среднего машиностроения) и целиком состояли из гражданских высококвалифицированных специалистов.

С одной из таких бригад мне пришлось тесно взаимодействовать на полигоне Капустин Яр в течение всего периода проведения испытаний и приёма на вооружение ракеты Р5М (8К51), ядерной боеголовки с зарядом 4Р и комплекса наземного оборудования (январь 1955 – февраль 1956).

К концу 1956 на полигонах в Капустином Яре и Тюра-Таме (ныне Байконур) создаются по одной сборочной бригаде только из офицерского состава. В сборочной бригаде общей численностью около 20 офицеров предусматривалось 5 специализированных по роду деятельности групп. Для изучения ядерного заряда и правил его эксплуатации обе сборочные бригады были направлены на переподготовку в учебный центр 71‑го полигона ВВС, расположенного в Крыму (посёлок Багерово, в 15 км от г. Керчь). В силу режимных и других обстоятельств, подготовка специалистов 3 группы, которую я в то время возглавлял (группа сборки центральной части), проводилась только в Арзамасе‑16, куда мы и были направлены из Багерово для подготовки почти на 4 месяца. Обучение проводилось непосредственно в цехах завода по производству ядерных зарядов и  завершилось принятием строжайших теоретических и практических зачётов и экзаменов по устройству и переводу изделий в различные степени готовности.

Эти подготовленные офицерские кадры и стали основой формирования в начале 1957 г. 23‑й полевой специальной сборочной бригады (пссб), под номером в/ч 25710. Первым начальником пссб был назначен подполковник Сасько Прокофий Иванович. Сборочная бригада формировалась окончательно при 72‑й инженерной бригаде РВГК в с. Медведь, Новгородской обл., конкретно для взаимодействия с 650‑м отдельным  инженерным дивизионом, который перевооружался на ракету Р5М и впоследствии трансформировался в 97 рп 24 рд, с дислокацией г. Гвардейск, дер. Солдатово. В октябре 1958 г пссб перешёл на новые штаты и получил наименование 349 ремонтно-техническая база.

Это был первый опытный и довольно своеобразный штат: начальник пссб – категория инженер-полковник, пять офицерских групп по 3‑4  инженера и техника в группе, начальники групп – категория инженер-майор. Техника была представлена стыковочной машиной 8Т311, машиной обогрева ГЧ и примерно полутора десятками бортовых автомобилей и кунгов для размещения громоздкого сборочного стенда, обогреваемой обогревателем воздуха 8Г27 палатки-сборочного зала (8х8 метров с деревянным настилом, с двумя намётами), бензоэлектрического агрегата 8Н01. Погрузочно-разгрузочные работы обеспечивались седельным краном 8Т21, который не входил в ж‑д габариты, и при перевозке приходилось демонтировать боковые, почти двухметровое колёса.

Для постоянных плановых тренировок пссб по сборке, регулировке, проверке параметров и переводу ГЧ в различные степени готовности была поставлена учебная головная часть 4Р и комплект испытательно-стендового оборудования (только для группы сборки центральной части (ЦЧ) было больше 200 наименований оборудования). В учебной ГЧ делящиеся детали из плутония‑239 были заменены на  детали из урана‑238, что обеспечивало сохранность весовых характеристик при проведении учебных сборок ЦЧ, но белые защитные перчатки приходилось менять после каждого занятия, так как они становились чёрными от окислов урана. Взрывчатые вещества в шаровом заряде, капсюлях-детонаторах и детонационных узлах (подрывают ГЧ при уходе ракеты  с траектории) были заменены инертным веществом.

Вот такой был штат (20 офицеров и 20 солдат и сержантов) первой пссб. В виду отсутствия в штате какой-либо штабной единицы, функции штаба возлагались на начальника пссб, и при частых перемещениях в последующем по железным дорогам гербовая печать части «хранилась» у него в кармане.

В начальный период дислокации в селе Медведь решались задачи по выгораживанию особорежимной территории для размещения автомобильной и специальной техники, бытовые вопросы по размещению личного состава, офицерских семей, снималось жильё в селе, использовались приспособленные помещения аракчеевского поселения, построенного при Николае первом (в плане три трёхэтажных казармы образовывали НI, т.к. два здания соединялись перемычкой). Большую помощь в решении этих вопросов оказывал зам командира 72 инж. бригады–главный инженер полковник Малиновский Г.Н. (до назначения на должность начальника пссб подполковник Сасько П.И. был заместителем у Малиновского). Впоследствии генерал-полковник, Герой Социалистического Труда Малиновский Георгий Николаевич был заместителем ГК РВСН, начальником ГУЭРВ.

Штаб реактивных частей держал под контролем деятельность пссб. Зимой 1958 года комиссией ШРЧ, возглавляемой начальником штаба генерал-лейтенантом Никольским Михаилом Александровичем, пссб была поднята по тревоге, с задачей совершить 20‑тикилометровый марш и выйти в район, указанный на карте, где развернуть пссб и перевести ГЧ из степени готовности СГ‑2 в полную степень боевой готовности (СГ‑5). В сложных зимних условиях эта впервые выполняемая в таких условиях задача была успешно решена, несмотря на то, что ни одной единицы инженерной техники (бульдозер, грейдер ) полевой  сборочной бригаде не было придано. Вся подготовка территории выполнялась вручную силами офицеров и солдат.

Летом 1958 г. по распоряжению ШРЧ пссб в полном составе была направлена в длительную командировку в Белоруссию с целью проверки окончательной слаженности и готовности к работе с боевыми ГЧ в условиях стационарных помещений сборочных бригад на двух базах стратегической авиации, поскольку ядерные заряды авиационных бомб и ГЧ ракет были одного типа. По существу, это был зачёт, принимаемый специалистами с большим опытом эксплуатации ядерных зарядов, и окончательный допуск бригады к работе с боевыми ГЧ. Во время передвижения по ж/д было произведено более 10 погрузок и разгрузок техники пссб на подвижный ж/д состав. Такелажные и крепежные работы прочно освоили все солдаты и офицеры без исключения.

После завершения этапа тренировок пссб была направлена на ракетный арсенал Столбцы (в 50 км от Минска), где уже на хранении находилась большая партия ракет 8К51 – первых носителей ядерных боеголовок. Для пссб, временно прикомандированной к арсеналу (начальник арсенала генерал-майор Алфёров А.С.), была поставлена задача принять ж/д эшелон с ГЧ 4Р для ракет 8К51, перевести их из степени готовности СГ‑2 в СГ‑4 и заложить на хранение. В 1959 г. ещё не разрешалась транспортировка ГЧ, снаряженных делящимися материалами, из-за возможности неполного ядерного взрыва при транспортной аварии. Позднее, после экспериментальных исследований, этот запрет был снят. К прибытию пссб на арсенал там были завершены большие инженерные работы для приёма ГЧ. Два бывших ракетных хранилища обнесены земляным валом 5-метровой высоты для уменьшения последствий воздействия ударной волны в случае аварийной ситуации. Для радиоактивных отходов был сооружён бетонный могильник, выгорожена особорежимная зона. Часть подготовительных работ выполнялась силами пссб. За полтора месяца  было заложено на хранение несколько десятков ядерных боеголовок. По окончании рабочего дня офицерским составом группы центральной части (ЦЧ), которую я возглавлял, все материалы, загрязненные от контакта с радиоактивными деталями из плутония‑239, урана‑235, урана‑238, (одноразовые хирургические перчатки, хлопчатобумажные перчатки, тканевые респираторы, обтирочные салфетки), захоронялись в могильник и заливались слоем бетонного раствора.

Работы по закладке на хранение были очень напряженными и ответственными. Контроль за работой осуществлял генерал-майор Юрышев Н.А. из 6 управления. Все работы были выполнены в строгом соответствии с документацией. Об оценке качества выполнения этих работ говорит тот факт, что распоряжением генерала Юрышева нескольким офицерам пссб был предоставлен дополнительный месячный отпуск, хотя такой меры поощрения в положении о прохождении службы офицерским составом я не встречал. Очевидно, у генерала Юрышева были соответствующие полномочия. Заложенный на хранение боезапас ГЧ был передан штатной сборочной бригаде арсенала, которая в этот период, пройдя обучение в учебном центре, прибыла в Столбцы. По завершении всех работ пссб в очередной раз загрузилась в ж/д эшелон и была направлена в г. Гвардейск Калининградской области, где перешла на новое штатное расписание ремонтно-технической базы (ртб). За семьями, оставшимися в селе Медведь, был направлен отдельный офицер для оказания им помощи в переезде в город Гвардейск.

Хотелось бы отметить исключительное отношение всего личного состава пссб к выполнению своих служебных обязанностей в сложных условиях в период этой почти трехмесячной командировки в Белоруссию. Это, в первую очередь, офицеры ст. инж/л-т Иванов Г.И., ст. инж/л-т Селезнев Г.И., ст. инж/л-т Лукъяненко И.Г., ст. инж/л-т Федоров Г.И., ст. инж/л-т Литвинов Н.А., ст. л-т Ломаченков Е.И. и многие другие, а практически все.

 В порядке примечания хотелось бы отметить, что в составе первой сборочной бригады оказалось четверо наших спецнаборовцев:

Лукъяненко Игорь Григорьевич, призван из КПИ, по окончании академии назначен в Кап. Яр инженером станции РКТ испытательной группы радиотехнических средств в/ч 31925 (отдельной испытательной части 1‑го управления полигона).

Селезнёв Геннадий Иванович, призван из ЛЭТИИЖТ, по окончании академии назначен в Кап. Яр начальником контрольно-испытательной станции группы радиотехнических средств в/ч 31925.

Иванов Григорий Иванович (августовец), призван из КПИ, по окончании академии назначен в Тюра-Там начальником расчёта горизонтальной проверки технической батареи в/ч 21542 (через несколько лет Иванов Г.И., используя родственные связи в партийных кругах Киева, добился перевода  в Киевское училище ПВО).

Четвёртым был Ваш покорный слуга, автор этих строк.

При формировании сборочной бригады в Кап. Яре все мы были определены на различные инженерные должности. Бок о бок мы прослужили по 20 и более лет в первом ракетном соединении нашей страны – 24 ракетной дивизии, стали товарищами и друзьями. Уволились в запас по достижении выслуги лет и получили квартиры, кто в Киеве, кто в Кишинёве, я в Ярославле. После увольнения несколько раз навещали друг друга, рады были успехам наших детей и внуков, знакомились с прекрасными городами, где жили товарищи. К сожалению, друзья уже ушли из жизни. Они не увидели нынешнего позора.

Ещё был вариант перехода на работу с ядерными боеприпасами путём откомандирования в гражданскую организацию - Министерство среднего машиностроения (МСМ) фактически до конца службы. Об этом пишет спецнаборовец Вилкин Б.А. (См. «Воспоминания ветерана, сборщика атомных бомб» на сайте Спецнабор 1953. Авторские страницы 11.10.2016 г.). Но это сделали всего несколько человек.

Личный состав и техника прибывшего в г. Гвардейск ракетного дивизиона (две стартовые батареи и одна техническая), командир дивизиона п/п-к Спрысков Б.М. и пссб - начальник п/п-к Сасько П.И., были размещены на территории военного городка по ул. Тельмана.

В апреле 1959 г. был осуществлен переход на новые организационно-штатные структуры. Ракетный дивизион трансформировался в 97‑й рп, пссб в 349‑ю ремонтно-техническую базу. Был получен боезапас ракет 8К51 и ГЧ 4Р. Они размещались на территории военного городка. Для размещения ГЧ было построено кирпичное хранилище со сборочным залом.

Был небольшой период, когда 97-й рп и 349-я ртб временно переподчинялись ракетной бригаде, дислоцированной в г. Таураге (командир г/м-р Колесов А.А.). Он вместе с первым секретарем ЦК КП Литвы Калнберзиным Я.Э. знакомился с размещением и условиями хранения боезапаса ГЧ, напоминая ему, что дозиметр якобы уже зашкаливает от высокого уровня радиации. Я их сопровождал как главный инженер ртб и не стал опровергать эту несуразицу из тактических соображений. Реальный радиационный фон от упакованных в контейнера изделий не превышал естественного радиационного фона. По действующему тогда положению о режиме, посещение ртб разрешалось только первому секретарю ЦК республики, на территории которой размещалось ртб.

1 октября 1959г. рп и ртб заступили на боевое дежурство. В начале оно осуществлялось в полевых условиях в районе д. Солдатово с размещением офицеров и солдат в армейских палатках и нахождением боезапаса в г. Гвардейске.

Принципиальной особенностью размещения Гвардейского полка и ртб было то, что они размещались в трех позиционных районах. Первый дивизион в районе д. Солдатово, второй в районе д. Григорьевка, а технический дивизион и ртб в составе двух сборочных бригад в районе д. Зорино. Спустя какое-то время стало ясно, что сборочные бригады должны быть размещены вместе с ракетным дивизионом. Но дорогостоящие сооружения были построены, и в этих условиях приходилось осуществлять боевую подготовку стыковочных расчетов, отправляя их на 10-15 км в сопровождении охраны на комплексные занятия со стартовыми батареями.

 Постепенно весь третий позиционный район полностью перешел в ведение ртб.

 Здесь было 5 казарм, 5 обвалованных хранилищ для боезапаса ракет и ГЧ и проведения регламентных работ с ГЧ, котельная, стационарная дизельная электростанция, офицерская и солдатская столовые, баня, и 6 км охраняемого периметра с системой инженерных заграждений.

При действующих штатах ртб поддерживать все в надлежащем порядке было непростой задачей. В то же время наличие больших площадей позволяло создать хорошую учебно-материальную базу. В каждой сборочной бригаде были оборудованы классы для личного состава по всем дисциплинам. По погрузочно-разгрузочным операциям и по стыковке ГЧ к ракете были созданы автоматизированные макеты. Для дополнительной тренировки стыковочных расчетов построен макет грунтовой тележки с торцом ракеты и реальным кабельным стволом для проверки автоматики. Занятия офицеров сборочных бригад проводились в отдельных секретных классах с электрифицированными схемами по каждой специальности. Все это позволяло поддерживать достаточно надежный уровень боевой подготовки сборочных и стыковочных расчетов.

По результатам итоговых проверок комиссиями дивизии, армии, Главкома РВСН ртб на протяжении многих лет занимала призовые места, награждалась переходящими знаменами Военного Совета РВСН и Ракетной Армии. Одно из переходящих знамен ВС РВСН было оставлено навечно.

В 1959 г. первый в истории и только что сданный строителями ракетный комплекс 97‑го рп и 349‑й ртб с ознакомительными целями посетили секретарь ЦК КПСС (очевидно курировавший в то время оборонные вопросы) Л.И. Брежнев и ГК РВСН главный маршал артиллерии М.И. Неделин. По сборочному залу и сооружениям ртб их сопровождали и отвечали на интересующие их вопросы начальник ртб п‑к Тамарлаков В.К. и я как главный инженер.

Сооружение 20/21 для хранения и сборки ГЧ было изготовлено из железобетонных ребристых полуколец длиной около 100 метров и обваловано грунтом с толщиной обсыпки у подошвы около 5 метров. Зал сборки, выкрашенный белой масляной краской с полом, покрытым линолеумом, напоминал станцию метро. В зале размещались 4 сборочных стенда, многочисленная испытательная пультовая аппаратура, дозиметрические установки типа «Кактус» с автоматическим оповещением о превышении в зале уровней радиоактивного загрязнения, комплекты изолирующих противогазов, приведенные в готовность к немедленному использованию. Если добавить, что на стендах находились учебные расстыкованные ГЧ, подключённые множеством  жгутов к непрерывно мигающим пультам, за которыми находились офицеры в белых хлопчатобумажных халатах, белых шапочках, белых брюках и рубашках , то понятно, что это производило определённое впечатление.

Очевидно, ЦК и правительство интересовало, куда и на что пойдут огромные средства, направляемые на создание и развертывание РВСН и как реально на месте решаются вопросы создания ракетно-ядерного щита нашей Родины.

Порядком и состоянием ртб высокие гости были удовлетворены и поблагодарили за показ специальной техники. Брежнев по-отечески побеседовал с молодыми офицерами по вопросам службы и быта. Спустя некоторое время наш комплекс посетил Министр обороны маршал Малиновский Р.Я. В последующем комплекс посещали практически все главкомы во время плановых проверок.

С дальнейшим развитием ракетной техники, появлением таких ракет как Р‑12, Р‑14 и других носителей, тактико-технические данные ракеты 8К51 уже не соответствовали новым задачам. Проблемы с окислителем в виде жидкого кислорода и системой БРК, ограничивающей перенацеливание ракеты по азимуту, требовали ее замены. В 1967 г. 97‑й рп начал перевооружаться на мобильный комплекс Темп‑С (Пионер), имевший разделяющуюся на три блока ГЧ. Офицерский состав ртб в полном составе по новому штату прошел переподготовку на новый тип ГЧ в учебном центре 12 ГУМО. Но поскольку этот тип ракет переходил в класс тактических и должен был быть передан в сухопутные войска, то было принято решение о переводе  97‑го рп  в Южную армию и о расформировании 349‑й ртб. Эту задачу пришлось решать уже мне как начальнику ртб. А затем я был назначен на освободившуюся должность начальника 432‑й ртб в г. Советск (бывший Тильзит), где прослужил до увольнения в запас по моей настойчивой просьбе в 1980 году по достижении 50‑летнего возраста. Но это уже другая история.

За 11 лет службы в 349‑й ртб в должностях начальника группы, главного инженера и начальника ртб, плюс 12 лет начальником 432‑й ртб, я убедился, что подавляющее число офицеров исключительно добросовестно, с высокой ответственностью и инициативой выполняло свой воинский и офицерский долг. Всем им хочется выразить благодарность и большую признательность. Многому мы учились и брали пример с наших старших товарищей, фронтовиков – начальников ртб, полковника Сасько П.И., полковника Тамарлакова В.К., Добрынина А.Н. Большой вклад в сплочение коллектива ртб и укрепление дисциплины внесли политработники-фронтовики полковник Мещеряков В.П., подполковник Попов И.Н., подполковник Никонец В.П.

Автор заранее приносит извинения читателям этих кратких фрагментов из истории становления и непростого пути первой ртб 24‑й рд и одной из первых ртб в истории РВСН за возможные неточности в изложении отдельных событий, со времени которых прошло почти 60 лет.