Галяев  Вячеслав Иванович Сила «гремучей смеси» гражданско-военного образования и превратности судьбы

Воспоминания ветерана ракетно-космической отрасли

Родился 19 февраля 1931 года в Баку в семье инженера и домохозяйки. Школу окончил с серебряной медалью. Это позволило вне конкурса поступить в Московский авиационный институт (МАИ) на двигательный факультет.

В 1953 году меня, студента 5 курса МАИ, призвали в армию и зачислили слушателем Артиллерийской инженерной академии. Учебу в академии закончил в 1954 году. Получил диплом артиллерийского инженера-механика. По распределению был направлен на полигон в Капустин Яр на должность инженера-испытателя.

По базовому образованию мы были без 5 минут инженеры-конструкторы, запас знаний уравнивал нас с разработчиками новой техники, легче находить с ними взаимопонимание, чем классическим офицерам. А полученное в академии дополнение позволяло чётче понимать и отстаивать интересы армии, определять, что и как требовать от промышленности.

 Служба в Капустином Яре проходила на стартовой позиции. Участвовал в подготовке к пуску ракет Р2 (и их модификаций) и Р5 (и их модификаций). Когда испытания относили к категории особо ответственных и/или повышенной секретности, то приходилось выполнять работу солдат.

Жил в военном городке в гостинице в двухместном номере. С питанием проблем не было. Часто приходилось жить вблизи стартовой позиции. И там были приличная гостиница питание

Летные испытания не всегда заканчивались с положительными результатами. Были и аварии. В процессе выяснения причины появления конкретной аварии иногда в качестве одной из возможных версий выдвигалась весьма неприятная для меня – авария произошла из-за неправильных действий В.И. Галяева. В вольной формулировке это звучало и так – не было ли в действиях В.И. Галяева признаков вредительства? Такие «разборы полетов» не проходили для меня бесследно. К работе приходилось относиться внимательно. Аварий из-за неправильных моих действий не было.

Когда было принято решение о создании полигона для испытаний ракеты Р7, то стал вопрос и о комплектовании его испытателями.

Считаю своим долгом высказать несколько слов о том, как проходил отбор испытателей из числа проходивших службу на полигоне в Капустине Яру.

Для выбора места расположения полигона для испытаний ракеты Р7 была создана специальная комиссия, В ее состав был включен начальник полигона в Капустином Яре В.И. Вознюк. Не располагая официальной информацией, все-таки решусь высказать свое мнение о планах В.И. Вознюка, – он хотел возглавить новый полигон. Исходя из этого, В.И. Вознюк  принимал решение о переводе офицеров из Капустина Яра на новый полигон. Так туда были переведены такие опытные испытатели как А.И.Носов и В.А.Боков. (На новом полигоне А.И.Носов возглавил испытательное управление а В.А.Боков – отдел анализа результатов летных испытаний.) Последующий отбор офицеров проводился уже с их участием под руководством В.И. Вознюка.

Среди офицеров, переведенных из Капустина Яра на новый полигон, оказался и я. Меня назначили старшим инженером-испытателем двигательных установок отдела комплексных испытаний ракеты Р7. Надо было переезжать на новое место службы. Однако на новом месте для жилья еще ничего не было. Разработка ракеты несколько затягивалась относительно установленных сроков. Эту ситуацию командование использовало с пользой для дела. Нас «разбросали» по предприятиям – разработчикам комплекса ракеты Р7. Мы начали изучать технику, которую предстояло испытывать на полигоне. По мере изучение техники нас стали привлекать для непосредственного участия в заводских и стендовых испытаниях. Более того, первой сборкой ракеты Р7 в пакет из пяти блоков руководил офицер полигона – Н.П. Синеколодецкий, хотя это была заводская операция.

Зимой 1957 года, когда приближалось начало летных испытаний ракеты Р7, я прибыл на полигон. Короткое время прожил в военном городке. Потом по своей инициативе переехал на «постоянное» место жительства в район стартовой позиции. В начале жил в мягком железнодорожном вагоне в двухместном купе. Вблизи стартовой позиции было несколько железнодорожных вагонов, «прибывших» из Германии в Капустин Яр, а потом - на новый полигон (названный  в последствии Байконуром). С питанием проблем не было. Иногда удавалось посмотреть кинофильм. Чего было в избытке, так это места в степи для прогулок. Весной было много тюльпанов. Правда, первое время гулять было неприятно. Стоило отойти в степь на сотню – другую метров, как встречи со змеями не были редкостью. Мне это не нравилось. Случаев, чтобы кто-нибудь пострадал от змей, в моей памяти не сохранилось. Однако змеям встречи с людьми все-таки «не понравились» и они куда-то исчезли.

На питание жаловаться не приходилось.

По мере освоения территории вблизи стартовой позиции были построены гостиницы. Меня переселили в двухместный номер. Жить стало лучше, чем в вагоне, однако горячей воды не было. В таких условиях я прожил до 1963г. – до моего перевода в Москву.

15 мая 1957 года начались летные испытания ракеты Р7. При этом были как успехи (запустили первый в мире ИСЗ, осуществили первый в мире пилотируемый полет в космос и т.д., и т.д.), так и неудачи. При этом меня часто включали в состав аварийных комиссий. Обычно моя работа в этих комиссиях начиналась с посещения с помощью вертолетов и легких самолетов мест падения частей аварийной ракеты. Так мне пришлось «познакомиться» почти со всей зоной от стартовой позиции до места падения боковых блоков ракеты при нормальных  пусках. Официально эта зона была не заселена. Однако были случаи, года казахи, живущие в степи, с помощью верблюдов оказывались около остатков ракеты раньше, чем мы добирались туда с помощью вертолетов и самолетов. В случае их жалоб, что пострадал(и) их баран(ы), с казахами приходилось договариваться. Во время одного из таких обследований районов падения частей аварийной ракеты мне пришлось побывать в месте, давно названном Байконуром. Оно находится примерно в 600 км. восточнее стартовой позиции и несколько севернее. (Полигон назвали Байконуром, когда было принято решение официально объявить место, откуда производятся пуски ракет).

После завершения работы каждой аварийной комиссии составлялось заключение о причинах аварии и формулировались рекомендации по предупреждению возможного  повторного появления аварии по такой же причине. Это давало определенный положительный эффект. Однако общее количество аварий было таким, что оно не могло не беспокоить. Поэтому причины появления аварий обсуждались и в неофициальной обстановке. В процессе таких обсуждений произошло мое сближение с С.П. Королевым.

Однажды С.П. Королев пригласил меня на совещание в составе: С.П. Королев, С.С. Крюков (заместитель С.П. Королева по проектированию ракет-носителей и ракет, использующих жидкий кислород), В.П. Глушко, Н.Д. Кузнецов, С.А. Козберг, А.М. Исаев, В.П. Бармин, А.И. Осташев (начальник испытательного управления полигона) и я. На этом совещании рассматривалось предложение ОКБ-1 о пилотируемом полете на Луну. Это совещание врезалось в мою память, хотя я не представлял причину моего приглашения на него. Спустя некоторое время С.П. Королев вновь пригласил меня к себе и пригласил перейти к нему на работу в ОКБ-1. Я тут же согласился, не спросив даже, что надо будет делать. Последовал второй вопрос: хочу ли я остаться при этом в армии или предпочитаю демобилизоваться?. Ответил – хочу демобилизоваться. Последовал третий вопрос – почему (не болен ли я)? Ответил, что я здоров. В заключение С.П. Королев сказал, что демобилизоваться будет трудно, поэтому оставайтесь военным. Я дал согласие. (Этот разговор, естественно, остался между нами). Через некоторое время я решением Совета Министров СССР был прикомандирован к Министерству общего машиностроения (МОМ) для работы в ОКБ-1. Пришел на предприятие. Представился С.П.Королеву, что прибыл в его распоряжение. С.П. Королев предложил мне погулять несколько дней по предприятию, пока не будут решены еще некоторые формальности. Через несколько дней он пригласил меня к себе и объявил, что решением МОМ я назначен помощником Главного конструктора по летным испытаниям ракет-носителей Н-1 и Р7. То, что мне надо будет выполнять такую работу, я до этого момента не знал. Вскоре решением МОМ (по представлению С.П.Королева) я был назначен техническим руководителем стендовых испытаний блоков Н1 в НИИ229. Предполагалось, что в дальнейшем мне надо будет принимать участие и в проведении летных испытаний. Так были определены мои официальные обязанности. Одновременно по устному негласному указанию С.П.Королева, я должен был изучать причины аварий при летных испытаний. (В то время нельзя было не признать, что аварий было многовато). Это указание С.П.Королева во многом определяет мою деятельность и в настоящее время.

Так началась моя работа в ОКБ-1. По мере углубления в анализ состояния дел с по созданию Н-1 и изучения материалов, связанных с авариями, я все больше и больше ощущал необходимость корректировки общих вопросов организации и методологии работ. Одновременно складывались  опасения за успех летных испытаний. Доложил об этом С.П.Королеву. Предложил несколько изменить общую методологию первого этапа стендовых испытаний блоков Н1. С.П.Королев со вниманием отнесся к моим сомнениям и одобрил представленные ему предложения. Однако, как только сотрудники ОКБ-1 поняли, что изменяются сложившиеся общие организация и методология работ, причем без объяснения их истинных причин (я, как технический руководитель, считал неправильным объяснять всем свои более, чем сомнения в результатах испытаний) у меня с некоторыми них стали портится  Но, пока был жив С.П.Королев, основные документы, утверждаемые им, позволяли продвигаться вперед.

В процессе работы  в ОКБ-1 я познакомился с В.П. Петровым, работавшим там в области твердотопливных ракет. Ранее он возглавлял КБ наземного оборудования для ракетных комплексов. Поделился с ним своими соображениями о возможных осложнениях в работах в связи планируемым работами  по изготовлению блоков  Н1 на полигоне (там создавался по существу завод). На полигон предполагалось транспортировать части ракетных блоков, по своим габаритам, не превышающим  требования железнодорожного транспорта. В.П.Петров согласился с моими сомнениями и предложил проработать вопрос доставки частей ракетных блоков автомобильным и водным транспортам. Мы с ним изучили имеющиеся материалы и доложили полученные результаты С.П. Королеву. Получили одобрение. Стали разворачиваться работы по созданию вездехода (главным конструктором был определен Грачев – главный конструктор КБ грузовых машин ЗИЛа). В ОКБ-1 Эту работу возглавил В.П. Петров.

В 1966г С.П. Королев умер. В.П. Мишин, став главным конструктором, остановил работы по изменению сложившихся взглядов на основные положения общей организации и методологии работ и по созданию транспортера для блоков Н1. Мои попытки все-таки возобновить эти работы привели к тому, что я в 1972г. был уволен с нелесной характеристикой. Пришлось возвращаться в Министерство обороны. При этом меня «отстранили» от работ по тематике Н-1. Я был назначен военпредом ВП при ОКБ 456 (Главный конструктор В.П. Глушко). Встретили меня там хорошо. Я там был знаком как с военными, так и гражданскими. Приходилось встречаться и с В.П. Глушко.

В 1976г. был переведен на должность заместителя старшего военпреда в ВП при НИИТП. К этому времени я уже пережил неприятное, связанное с уходом из ОКБ-1, и активно взялся за изучение основных  положений общей организации и методологии работ со сложными изделиями, т.е. по сути тем, что поручил мне С.П.Королев. Стал выступать с критикой (результаты испытаний Н1 показали, что мои прогнозы сбылись). Это не всем нравилось. В 1981г. меня уволили из армии в звании подполковника.

Встал вопрос о трудоустройстве. По совету лиц, хорошо знавших мою историю, я поступил старшим инженером на работу в КБ «Салют» (Фили) в отдел, занимающийся по сути тем, чем мне хотелось заниматься.  Стал посещать открыто проводимые лекции и семинары по вопросам надежности  и управлению качеством. Стал выступать там (как частное лицо, а не как сотрудник КБ «Салют»). В результате в 1989г. в КБ «Салют» пришло письмо (без предварительного разговора со мной) с просьбой дать согласие  на включение меня в состав «Постоянной советской части» Европейской организации по контролю качества. Моим начальникам это не понравилось. Мне отказали в возможности участвовать в такой работе по следующим причинам:

- я отрицательно отношусь к опыту обеспечения надежности на предприятиях отрасли;

- у меня отсутствует практический опыт работ по надежности, т.к. в повседневной деятельности в инициативном порядке занимаюсь вопросами управления качеством.

В 1992г. меня уволили «по сокращению штатов».

Через некоторое время поступил на работу в ФГУП «НПО Техномаш» на должность ведущего инженера.  И там мои взгляды на проводимую работу по проблеме «качество» не понравились. В 2004г. был уволен «по сокращению штатов».

В настоящее время в инициативном порядке занимаюсь проблемой «Конкурентоустойчивость сложных систем независимо от их назначения и поставок»